Восхождение королей - [47]

Сейчас это был тот же глашатай. Дэмиен узнал его темные волосы и цвет лица, его густые брови и вышитую символику на зашнурованной Виирийской весте. Его свита из четырех стражников и двух сановников остановились позади него.

— Мы принимаем сдачу Регента при Чарси, — сказал Дэмиен.

Глашатай покраснел.

— Король Виира шлет послание.

— Король Виира сидит рядом с нами, — сказал Дэмиен. — Мы не признаем ложные притязания его дяди на трон.

Глашатай заставил себя сделать вид, что этих слов не было. Он перевел взгляд с Дэмиена на Лорена.

— Лорен из Виира. Ваш дядя честно протягивает вам руку дружбы. Он предлагает вам возможность восстановить ваше доброе имя.

— И никакой головы в сумке? — спросил Лорен.

Его тон был снисходительным. Он расслабленно сидел на троне, вытянув одну ногу перед собой, изящно свесив запястье с деревянного подлокотника, и изменение в силе было очевидным. Он больше не был изгоем-племянником, в одиночку сражающимся на границе. Он был значимой, недавно образовавшейся силой, с собственной армией и землями.

— Ваш дядя хороший человек. Совет требовал вашей смерти, но ваш дядя не прислушался к ним. Он не верит слухам, что вы повернулись против собственного народа. Он хочет дать вам шанс оправдать себя.

— Оправдать себя, — повторил Лорен.

— Справедливый суд. Приходите в Айос. Перед лицом Совета ответьте на обвинение. И если вас признают невиновным, то все, что принадлежит вам, будет вам возвращено.

— «Все, что принадлежит мне», — второй раз повторил Лорен слова глашатая.

— Ваше Высочество, — сказал один из сановников, и Дэмиен оказался ошеломлен, узнав в нем Эстьена, мелкого аристократа из сторонников Лорена.

У Эстьена хватило хороших манер, чтобы снять головной убор.

— Ваш дядя был справедлив по отношению к тем, кто звал себя вашими сторонниками. Он просто хочет вернуть вас домой. Могу вас уверить, что суд это просто формальность, чтобы успокоить Совет. — Эстьен говорил, убежденно сжимая свою шляпу в руках. — Даже если и были некоторые… незначительные опрометчивые действия, то вам стоит только показать свое раскаяние, и он откроет свое сердце. Он, как и все ваши сторонники, знает, что то, что говорят про вас в Айосе, неправда… не может быть правдой. Вы не предавали Виир.

Лорен только мгновение задержал взгляд на Эстьене, прежде чем вновь переключить внимание на глашатая.

— «Все, что принадлежит мне, будет мне возращено»? Это его слова? Точно повтори его слова.

— Если вы придете в Айос, чтобы предстать перед судом, — сказал глашатай, — все, что принадлежит вам, будет вам возвращено.

— А если я откажусь?

— Если вы откажетесь, вы будете казнены, — ответил глашатай. — Ваша смерть станет публичной смертью предателя, ваше тело будет вывешено на городских воротах для всеобщего обозрения. Тело не будет похоронено. Вы не будете погребены вместе с вашими отцом и братом. Ваше имя будет стерто с семейного древа. Виир не будет помнить вас, и все, что принадлежало вам, будет разделено. Таково обещание Короля и мое послание.

Лорен ничего не ответил; повисло нехарактерное молчание, и Дэмиен увидел едва заметные признаки: напряжение в плечах, сжатые челюсти. Дэмиен перевел свой тяжелый взгляд на глашатая.

— Скачи обратно к Регенту, — сказал Дэмиен, — и передай ему это. Все, что по праву принадлежит Лорену, будет ему возвращено, когда он станет Королем. Ложные обещания его дяди не искусят нас. Мы Короли Акиэлоса и Виира. Мы будем защищать наше государство и придем к нему в Айос во главе армий. Он столкнется с объединенными Вииром и Акиэлосом. И он падет перед нашей мощью.

— Ваше Высочество, — обратился Эстьен, уже тревожно сжимая свой головной убор. — Пожалуйста. Вы не можете стоять на одной стороне с этим Акиэлоссцем, не после всего, что говорят о нем, не после всего, что он сделал! Преступления, в которых он обвиняется в Айосе, хуже, чем ваши собственные.

— И в чем же я обвиняюсь? — спросил Дэмиен с нескрываемым презрением.

Голосом, доносящимся до каждого уголка зала, на чистом Акиэлосском ответил глашатай:

— Ты отцеубийца. Ты убил своего собственного отца, Короля Акиэлоса Теомедиса.

Когда зал растворился в хаосе, раздались кричащие в ярости Акиэлосские голоса и наблюдатели вскочили со своих стульев, Дэмиен посмотрел на глашатая и низким голосом произнес:

— Уберите его с моих глаз.

* * *

Дэмиен поднялся с трона и подошел к одному из окон. Оно было слишком маленьким и толсто застекленным, чтобы разглядеть что-нибудь, кроме размытого вида на двор. Позади него зал опустел по его приказу. Он старался контролировать свое дыхание. Крики Акиэлоссцев в зале были криками гневного негодования. Он говорил себе это — никто бы даже на мгновение не задумался, что он мог бы…

В голове стучало. Дэмиен чувствовал ярость бессилия от того, что Кастор смог убить их отца, и потом так солгать, отравить всю правду и уйти с…

Несправедливость комом стояла в горле. Он ощущал ее, как окончательный разрыв тех отношений, как будто до этого момента все еще была какая-то надежда, что он мог повлиять на Кастора, но то, что теперь стояло между ними, было не исправить. Хуже, чем превратить его в узника, хуже, чем превратить его в раба. Кастор превратил его в убийцу собственного отца. Дэмиен чувствовал улыбку влияния Регента, его спокойный разумный голос. Он представил, как ложь Регента распространяется, охватывает людей в Айосе, и они верят, что он убийца, и смерть его отца обесчещена и используется против Дэмиена.