Восхождение королей - [3]

Дэмиен вспомнил звон колоколов в сумерках. Теомедис мертв. Да здравствует Кастор.

Никандрос продолжил:

— Есть еще кое-что.

Мгновение Никандрос колебался, заглядывая в лицо Дэмиена. Затем он вытащил из-за кожаной нагрудной пластины своей брони письмо. Оно было смятым, по большей части из-за способа транспортировки, но когда Дэмиен взял его и развернул, то понял, почему Никандрос не расставался с ним.

«Сатрапу Дэльфы, Никандросу, от Лорена, Принца Виира».

Дэмиен покрылся мурашками. Письмо было старым. Написанное было старым. Должно быть, Лорен отправил письмо из Арля. Дэмиен представил его в одиночестве, обдумывающего политические вопросы, склонившегося за своим столом над письмом. Дэмиен вспомнил четкий голос Лорена: «Думаешь, я хорошо полажу с Никандросом из Дельфы?»

Для Лорена заключение союза с Никандросом имело тактический смысл, пусть и в своей ужасающей форме. Лорен всегда был способен на своего рода безжалостный прагматизм. Он мог отодвинуть эмоции в сторону и сделать то, что должен был сделать ради победы, с потрясающей и тошнотворной способностью игнорировать любые человеческие чувства.

В ответ на помощь Никандроса, говорилось в письме, Лорен предоставит доказательства того, что Кастор был в тайном сговоре с Регентом, чтобы убить Короля Акиэлоса Теомедиса. Это была та же информация, которую Лорен швырнул в него прошлым вечером. «Ты, бедное глупое животное. Кастор убил короля, а потом захватил столицу с помощью отрядов моего дяди».

— Возникали вопросы, — сказал Никандрос, — но на каждый вопрос у Кастора был ответ. Он был сыном Короля. А ты был мертв. Больше не осталось никого, чтобы восстать, — Никандрос продолжил: — Мениад из Сициона первым поклялся в своей преданности. И помимо этого…

Дэмиен не дал ему договорить:

— Юг принадлежит Кастору.

Он знал, с чем столкнулся. Он и не предполагал услышать, что история о предательстве его брата была недоразумением: что Кастор счастлив услышать, что его брат выжил, и будет приветствовать его с распростертыми объятиями.

Никандрос сказал:

— Север остался верен.

— А если я позову тебя сражаться?

— Тогда мы будем сражаться, — ответил Никандрос. — Вместе.

Прямолинейная простота этих слов застала Дэмиена врасплох. Он забыл, как ощущался дом. Он забыл доверие, преданность, кровную связь. Друзей.

Никандрос вытащил что-то из кармана в складках одежды и вжал в руку Дэмиена.

— Это принадлежит тебе. Я хранил это… Глупый символ. Но я хотел помнить тебя через это. — На лице Никандроса появилась кривая полуулыбка: — Твой друг глупец и совершает измену ради памятной вещи.

Дэмиен разжал ладонь.

Завитки гривы, изгиб хвоста — Никандрос отдал ему золотую брошь в виде льва, которую носил Король. Теомедис передал ее Дэмиену на семнадцатый день рождения, чтобы отметить его, как наследника. Дэмиен помнил, как отец прикрепил брошь на его плечо. Никандрос рисковал своей головой, чтобы найти ее, взять и забрать с собой.

— Ты слишком спешишь присягать мне в верности, — Дэмиен почувствовал твердые четкие края броши в своей сжатой руке.

— Ты мой Король, — сказал Никандрос.

Дэмиен увидел, как произнесенное отразилось в глазах Никандроса, как то же читалось и в глазах людей. Он почувствовал, как по-другому теперь Никандрос ведет себя с ним.

Король.

Брошь теперь принадлежала ему, и скоро придут генералы, чтобы присягнуть ему, как Королю, и с этого момента все будет не так, как было раньше. Получить все и все потерять в одно мгновение. Такова судьба всех принцев, которым предназначено взойти на престол.

Дэмиен пожал плечо Никандроса — безмолвный жест был всем, что он мог себе позволить.

— Ты напоминаешь гобелен на стене, — Никандрос потянул за рукав Дэмиена, усмехаясь красному бархату, алой шнуровке и небольшим, аккуратно прошитым рядам рюш. И затем он замер.

— Дэмиен, — сказал Никандрос изменившимся голосом. Дэмиен взглянул вниз. И увидел.

Его рукав задрался, открывая тяжелый золотой браслет.

Никандрос попытался отпрянуть, как если бы его обожгли или ужалили, но Дэмиен сжал его руку, не давая двинуться. Он видел, как это разрушает разум Никандроса — немыслимое.

Сердце Дэмиена колотилось в груди, он попытался остановить это, спасти положение.

— Да, — сказал Дэмиен, — Кастор сделал меня рабом. Лорен освободил меня. Он дал мне командование над его фортом и его отрядами — акт доверия Акиэлоссцу, повышать которого в звании у него не было причин. Он не знает, кто я.

— Принц Виира освободил тебя, — повторил Никандрос. — Ты был его рабом? — Его голос стал ниже на этих словах. — Ты служил Принцу Виира как раб?

Другой шаг назад. В дверях раздался возглас изумления. Дэмиен повернулся, отпуская Никандроса.

В дверях стоял Македон, на чьём лице был написан растущий ужас, а позади — Стратон и двое из солдат Никандроса. Македон был сильнейшим генералом Никандроса, и он пришел присягнуть Дамианису, как генералы присягали отцу Дэмиена. Дэмиен раскрытый стоял перед ними всеми.

Он густо залился краской. Золотой браслет на запястье имел только одно значение: использования и подчинения самого личного характера.

Дэмиен знал, какие картины встали перед их глазами — сотни образов подчиняющихся рабов, прогибающихся и раздвигающих бедра, ту обыкновенную легкость, с которой эти мужчины сами брали бы рабов в свои дома. Он вспомнил, как сам сказал тогда, «Пусть этот останется». В груди стало тяжело.