Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [78]

Партийная дисциплина таким образом всё больше превращалась в подчинение нижестоящих. Наконец, после достижения Сталиным абсолютной власти Центральный Комитет и Политбюро также лишились своих полномочий, поскольку Сталин самостоятельно принимал решения и правил единолично от имени Политбюро или Центрального Комитета. Когда он говорил: «Центральный Комитет считает», это означало, что так считал лично он. Поэтому было вполне логично, что с 1941 по 1953 гг. он и формально был не только генеральным секретарём ЦК ВКП(б), но и главой правительства. Тогда же вошла в обыкновение публикация важнейших решений в виде «постановлений ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР» (позднее «Совета Министров»), что создавало совершенно неверное впечатление, будто решение было совместно принято этими двумя органами власти равного уровня. А иногда решения Сталина объявлялись даже без созыва ЦК или без его предварительного оповещения.

Вся политическая система была выстроена как пирамида, на чьей вершине стоял генеральный секретарь Коммунистической партии. Партия получила «ведущую роль» в этой иерархии, что на практике означало, что все важные решения принимались исключительно Политбюро по указаниям генерального секретаря, а затем передавались для исполнения (т. е. фактически диктовались) партийным организациям, Советам, правительствам союзных республик, регионов и т. д., а также общественным организациям.

Формулировка «ведущей роли партии» была совершенно схематически перенесена с отношений между рабочим классом, рабочим движением и пролетарской партией — на государство и общество. В контексте большевистского понимания революционной партии этот термин имел ограниченное значение: согласно ему партия как авангард рабочего класса выполняет ведущую роль во всём организованном и стихийном рабочем движении, и она призвана вести и воспитывать его.

Несмотря на то, что такое понимание партии оставалось спорным, определяющим моментом было то, что социалистическое государство, так называемое социалистическое общество с его различными сферами (экономика, культура, образование, искусство, литература, наука) имели свою специфическую структуру и задачи, развиваясь по особым законам, и потому требовали руководства со знанием дела, а в таких областях, как искусство и литература — ещё и руководства с определённым чувством такта. Поэтому было не только совершенно безосновательно схематически переносить формулировку о ведущей роли партии на условия совершенно иного рода. Это привело к примитивному дилетантизму, принеся гораздо больше вреда, чем пользы. Подчинение всех этих сфер прямому руководству партии неизбежно служило к тому, что малокомпетентные «партработники» грубо вмешивались в работу государственных и общественных органов, ответственных за эти сферы, делали им неуместные политические и идеологические предписания, затрудняя или даже делая невозможной осуществление их функций. От этого страдали прежде всего искусство и литература, а вместе с ними и наука.

Сталин и уполномоченные им функционеры на ответственных постах считали себя компетентными для командования в областях, в которых они как неспециалисты мало что понимали, а также для принятия решений о том, какие теории верны или неверны в науке, в экономике, философии, историографии, биологии, языкознании и т. д., какое литературное направление социалистическое или антисоциалистическое и как должны выглядеть социалистическое искусство, музыка, живопись или театр.

В качестве наиболее вопиющих случаев применения этой манеры «руководства со стороны партии» я упомяну лишь «карательные экспедиции» А. А. Жданова (1896–1948) по приказу Сталина в литературу и философию после 1945 г., борьбу Т. Д. Лысенко (1898–1976), инспирированную Сталиным, против генетики и вмешательство Сталина в вопросы языкознания.

Как известно, Ленин всегда решительно отвергал подобного рода политически мотивированный дилетантизм, настаивая на заботливом и уважительном отношении к представителям культуры, искусства и науки, свободном от каких бы то ни было мелочных упрёков. Однако его указания не соблюдались тем больше, чем больше расширялась и укреплялась сталинская система правления. В то время она опиралась на растущий слой привилегированных помощников в партийной и государственной бюрократии, идеологически подкрепляясь расцветшим к тому времени культом личности Сталина.

Ленин, напротив, желал, чтобы выборные Советы на всех уровнях общества и государства стали демократическими органами власти, от которых исходили бы задачи социалистического преобразования общества и управление им с широким участием рабочих и крестьян. При этом диктатура пролетариата и демократическая работа Советов вовсе не должны исключать одна другую, поскольку советское государство по своему общественному содержанию, по своему классовому характеру было диктатурой рабочего класса над свергнутыми классами крупных собственников и буржуазии, однако по своим структуре и деятельности оно должно было быть гораздо более демократичным, чем буржуазная демократия, как об этом писал Ленин в «Государстве и революции». В этом смысле он сформулировал тождество: диктатура пролетариата = социалистическая демократия