Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [41]

Поскольку без участия военных, получивших соответствующий опыт ещё в царское время, было невозможно создать и осуществлять руководство боеспособной армией, то по предложению Троцкого в неё было призвано немалое количество бывших офицеров. При этом к ним прикреплялись военные комиссары из рядов Коммунистической партии, которые должны были приглядывать за ними и контролировать их. В целом к Красной Армии по самым различным мотивам присоединилось 48 000 офицеров и более 200 000 унтер-офицеров. Не подлежит сомнению, что в ряде случаев свою роль сыграл русский патриотизм, поскольку речь шла о защите родины от иностранных интервентов. Конечно, немаловажным фактором стало и то, что многие бывшие офицеры остались не у дел и без средств к существованию. Однако же отдельные офицеры, по большей части из числа молодёжи, сознательно перешли на сторону большевиков, впоследствии став выдающимися командирами.

Строительство боеспособной армии за столь короткий срок стало огромным организационным, политическим и военным достижением. И оценивать его следует тем выше, что это произошло после полного развала старой армии. Уже этот факт демонстрирует превосходство большевистского правительства над правительством Февраля, неспособным на действия. «Быстрое создание „Рабоче-крестьянской Красной Армии“ принадлежит к наиболее выдающимся свершениям, осуществлённым большевистским режимом в этот решающий год», — такую оценку даёт Манфред Хильдермейер. «В этом вопросе о жизни и смерти советская власть снова доказала свою выдающуюся жизнеспособность, но в то же время и готовность без колебаний выбросить за борт вчерашние принципы»[81].

К этой констатации историка нечего добавить. Хильдермейер даже вынужден был, не без удивления, признать, что Красная Армия, которая на самом верху руководилась в основном не военными, во многих отношениях даже превосходила контрреволюционные армии «белых» генералов. «Немаловажное достижение большевиков состояло в том, что они дали нескольких выдающихся стратегов. Михаил Фрунзе, завоевавший юго-восток Туркестана; молодой Михаил Тухачевский, отбросивший Колчака; вскоре ставший легендарным Семён Будённый, превзошедший смелостью казаков в их собственном боевом искусстве — они выказали военные умения, которые, как ни странно, не уступали умениям опытных штабных офицеров на стороне противника»[82].

Вся деятельность общества подчинялась нуждам войны. Вся промышленность была насколько возможно ориентирована на производство военного оборудования и обеспечения Красной Армии, в сельскохозяйственном производстве продразвёрстка полностью шла на снабжение Красной Армии и городов. В то же время была введена система нормирования и распределения всех жизненно необходимых продуктов, практически исключавшая свободную торговлю и рыночные отношения.

Эта чисто диктаторская приказная система и уравнительная система распределения была названа «военным коммунизмом». Однако она не имела ничего общего с коммунизмом как высшей фазой новой общественной формации, возникнув лишь в силу необходимости ведения войны против контрреволюции и против военной интервенции империалистических держав. Тем не менее иной раз можно услышать абсурдное утверждение, будто бы большевики считали военный коммунизм возможностью сразу ввести настоящий «коммунизм» как общественную систему, чтобы ликвидировать классы и установить социальное равенство.

Ленин многократно и настойчиво заявлял, что нельзя «ввести» ни социализм, ни коммунизм. Декретом нельзя ни отменить общественные классы, ни ввести социальное равенство, поскольку они связаны с экономическими условиями, которые можно создать лишь в течение длительного времени за счёт развития производительных сил и производственных отношений. По этому вопросу мнение вождей партии сразу после завоевания власти было общим.

Но чем дольше продолжался военный коммунизм и росла привычка к такому способу уравнительного распределения, тем больше пускала корни и сама идея, что этими методами всё-таки можно достичь социализма и коммунизма. К тому времени деньги почти не играли роли; многие жизненно необходимые продукты распределялись бесплатно; в городах больше не выставляли счёт на газ, воду, электричество, а кое-где люди имели жильё, не внося квартплаты. В течение определённого времени этот «коммунистический» дух получил широкое распространение, затронув в том числе и Ленина, в чём он впоследствии признавался, столкнувшись с аналогичным мышлением и исправляя ошибку.

Его объяснение на этот счёт интересно не только самокритическим признанием ошибки, но и тем, что в нём видно, насколько трудно было найти в сумятице гражданской войны путь к социализму. Выступая в 1921 г. по поводу четвёртой годовщины Октябрьской революции, Ленин отметил:

«Мы рассчитывали — или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта — непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку»