Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [225]

Внимательный читатель, конечно, заметил, что мне не всегда было легко находить сдержанные выражения насчёт общественного развития от Октябрьской революции и до гибели социализма. Я также должен признаться, что совершенно не уверен в точности моих оценок различных периодов развития этой весьма противоречивой истории и её результатов — и тем более личностей, сыгравших в ней важную роль. Сами события слишком сложны и неоднозначны для этого. С другой стороны, разумеется, было бы нечестно умолчать о том, что я не являюсь нейтральным наблюдателем, которому всё равно, каким образом рассматривается эта эпоха.

Однако я могу заверить, что всегда старался выполнять свою работу, не руководствуясь взглядами, основанными на незнании фактов, без опоры на предубеждения и заранее заданные оценки. Вследствие этого зачастую я был вынужден самокритично исправлять собственные прежние суждения и комментарии. Углублённое изучение привело меня к осознанию, что в оценке некоторых исторических процессов и их результатов я совершал ошибки, анализируя различные отношения слишком поверхностно, а также, несмотря на моё по большей части критическое отношение к официальным взглядам и оценкам, вовсе не был всецело свободен ото всех деформирующих влияний и воздействий царившей идеологии.

Ещё во введении к этой работе я писал, что не считаю себя сверхмудрецом, который лучше других и заранее знал, чем закончится исторический эксперимент социализма. В течение долгого времени я был убеждён, что он вполне может удасться. Гибель социализма показала, что и я ошибался. Однако это вовсе не было следствием легковерной наивности и отсутствия критического мышления, поскольку долгое время у меня были причины так думать.

Можно спросить меня, почему и с какой целью после всего этого я и поныне столь глубоко занимаюсь проблемами истории и теории социализма, сочиняя об этом толстые книги. Полагаю, что тому есть ряд причин, которые кажутся мне достаточно серьёзными для того, чтобы взяться за эту работу даже в моём преклонном возрасте. Я никогда не был нейтральным наблюдателем, а активно и сознательно участвовал в формировании социалистического общества. Поэтому я чувствую себя не только вправе, но и обязанным сделать некий отчёт о проделанной работе.

Однако исторический взгляд «без точки зрения» невозможен, сколько бы ни утверждалось обратное. Без теоретического фундамента, без ясного понимания основного содержания и общей тенденции развития истории человечества, определяющих факторов и закономерных взаимодействий общественного развития, а значит, и главных движущих сил событий, — нельзя получить сколь-нибудь точную объективную картину развития человеческой истории.

Поэтому фундаментальные понятия материалистического понимания истории, чью основу заложили Маркс и Энгельс, творчески применённые и развитые Лениным и продуктивно используемые многочисленными учёные-марксистами в качестве теоретического и методического базиса и инструмента исторических исследований, — являются красной нитью, на которую ориентировался и я, чтобы иметь возможность понять и объяснить исторические события при возникновении, развитии и распаде Советского Союза.

Для понимания всей эпохи реального социализма решающе важно то, какая оценка даётся началу этого развития — Октябрьской революции в России.

Понимается ли эта революция как начало новой исторической эпохи, которая назрела объективно, создав возможность преодоления капиталистического общества (а тем самым в перспективе — и раскола человеческого общества на имущие правящие классы и неимущие эксплуатируемые классы) благодаря основанию новой общественной формации социальной справедливости и равенства, открывающей человечеству перспективы мирного развития без разрушительных войн, без социальных и экологических катастроф — либо же Октябрьская революция и её последствия трактуются как незрелая и насильственная попытка любой ценой установить социалистическую государственную власть, хотя она не имела никаких шансов на успех и потому не смогла построить социалистическое общество.

Есть разница, с первой или со второй точки зрения исследуется, преподносится и оценивается эта историческая эпоха.

Возможно, мне могли бы возразить, что после гибели реального социализма это разделение уже не имеет значения, поскольку история показала, что сделанная попытка очевидно была слишком преждевременной и потому не могла достичь успеха. Это в конечном счёте объясняет и пороки исторического результата в виде советского общества (или советской модели социализма) со всеми его недостатками и деформациями, равно как и его поражение и гибель. Однако подобная аргументация «постфактум» не столь убедительна, как кажется, поскольку она, очевидно, исходит из молчаливого предположения, что всякая историческая попытка революционного свержения общественной формации, созревшей для того, чтобы быть сменённой, и начала построения нового общества, оправдана только в том случае, если она развивается успешно, устанавливается надолго и ведёт к победе более высокой общественной формации.