Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [124]

Оценки Андропова разнятся. Некоторые видят в нём прежде всего представителя КГБ, стремившегося к поддержанию строгого и насильственного режима для восстановления порядка в партии, государстве и обществе — порядка, испарявшегося прямо на глазах. Это сходится с тем, что сразу после занятия поста генерального секретаря он начал энергично и жёсткими мерами противодействовать коррупции, прогулам, недисциплинированности и халатности.

Андропов сознавал, что эти шаги не касаются сути проблемы. Суть крылась в структуре и свойствах общественной системы, и было заметно, что он «прощупывал» вопросы, связанные с ней. Анропов понимал, что доминирующие в Москве идеи о социализме и в особенности слишком завышенная оценка реального уровня развития советского общества подлежат срочному исправлению. В фундаментальной теоретической статье в «Коммунисте» он писал, что нужно внести ясность в вопрос, на какой ступени развития социалистического общества находится Советский Союз. Как и в статье Молотова 1954 г., это были новые звуки, и из них могла сложиться новая мелодия, то есть исправленная и углублённая концепция социализма. Как бы то ни было, но Андропов был серьёзно болен и умер в феврале 1984 г. Смерть не позволила ему реализовать планы по оздоровлению и стабилизации советского общества.

Почти уже 73-летний Черненко, имевший серьёзное заболевание лёгких и политически не получавший выгоды от нового поста, стал-таки генеральным секретарём ЦК КПСС. Для Советского Союза это стало ещё одним шагом в пропасть. Возможно, большинство старых членов Политбюро считало, что слабый Черненко не сможет ничем им навредить, и потому они вознесли его наверх. Лигачёв писал:

«...после „года Андропова“ наступают новые времена. Впрочем, точнее было бы сказать: не новые, а старые. „Брежневский экипаж“ членов ПБ сохранился почти полностью, и многое стало возвращаться на круги своя»[213].

Лигачёв характеризовал Черненко так:

«Константин Устинович был классическим аппаратчиком — как говорится, с головы до пят, до мозга костей. Десятилетиями работал он в кабинетах, на почтительном расстоянии от живой, реальной жизни — вместе с Л. И. Брежневым был в Молдавии, потом в ЦК, потом в Верховном Совете СССР, потом снова в ЦК. На этом аппаратном пути Черненко добился несомненного успеха, я бы сказал, он был виртуозным аппаратчиком — со всеми минусами этой профессии для политического деятеля, но в то же время и с плюсами. Может быть, следовало бы сказать так: пока Черненко оставался в тени Брежнева, аппаратное искусство было сильной его стороной. Но когда он начал перевоплощаться в самостоятельного политического деятеля, оторванность от жизни в целом сослужила ему худую службу»[214].

То, что Лигачёв сформулировал очень сдержанно, открытым текстом звучало бы так: Черненко ничего не смыслил в практической жизни, поскольку весь свой профессиональный стаж получил в учреждениях в качестве слуги Брежнева. Он никогда не видел предприятия изнутри, никогда не руководил парторганизацией на низовом уровне, он был чистым «кабинетным политиком», и Лигачёв не мог не констатировать: «ни по состоянию здоровья, ни по своему политическому и жизненному опыту он не был готов к тому, чтобы занять пост Генерального секретаря ЦК КПСС»[215].

Лигачёв считал, что этот пост стал несчастьем для Черненко. Но он не сказал, каким несчастьем это стало для Советского Союза. Неудивительно: он сам был секретарём ЦК с 1983 г., а с 1985 г. ещё и членом Политбюро, то есть он сам был причастным ко всему этому.

По какой бы то ни было причине Политбюро избрало Черненко, однако формальные выборы на пост генерального секретаря должны были проходить на пленуме ЦК, так как именно ЦК по уставу признавался высшей инстанцией между партийными съездами. Почему же ни один член ЦК не набрался смелости выступить против этой очевидно бесполезной кандидатуры, воспрепятствовав этому выбору? По уставу Политбюро считалось органом Центрального Комитета и было подотчётно ему. Но это лишь сухая теория, на практике же вся власть концентрировалась в Политбюро, в то время как Центральный Комитет выступал лишь исполнителем воли Политбюро: задачи ЦК и его членов ограничивались формальным утверждением решений Политбюро. Вместо обсуждения важных вопросов партийной политики, вместо критического рассмотрения проблем высказывались заявления о преданности генеральному секретарю и восхвалялась его мудрая политика. Выступавшие заранее отбирались и инструктировались, тексты выступлений подготавливались и получали одобрение.

Выбор Черненко стал не только общественным и личным несчастьем, но и прежде всего показателем уже достигнутой степени политического, идеологического и морального падения малочисленной руководящей клики, цеплявшейся за власть, не обращая внимания на реальные нужды и потребности страны.

Поскольку из-за своей болезни Черненко не мог даже проводить заседания Политбюро, он передал эту функцию самому молодому члену этого органа. Им стал Горбачёв, всеми силами старавшийся включить срочные вопросы в повестку дня, однако не преуспевший в этом. Время правления Черненко продлилось всего год, он умер в марте 1985 г. По предложению Громыко, с 1973 г. входившего в Политбюро, Горбачёв стал его преемником.