Восхождение Губернатора - [39]

Это же явление или, по крайней мере, его извращённая копия теперь разворачивается прямо перед глазами Брайана, вдоль городской улицы, в самых кишках центра Атланты. Он изумлённо, в молчании наблюдает за всем этим, пытаясь передать весь ужас от зрелища словами:

— Разворачивайся, Филип.

Голос Брайана звучит пусто и пронзительно в его собственных ушах, когда он смотрит на бесчисленные толпы нежити, пробуждающиеся в каждом уголке города. Если стая, с которой они столкнулись несколько минут назад на пути в город была как полк римской армии, то эта — была всей империей. Насколько хватает глаз, вдоль по узкому каналу четырёх-полосной улицы, нежить выползает из зданий, из-за автомобилей, восстаёт из обломков, из теней аллей, из разбитых витрин, из-за мраморных портиков правительственных зданий, хилых декоративных деревьев, из взорванных уличных кафе. Они уже отчётливо видны в отдалении, где точка схода улицы теряется в тени небоскребов. Их рваные силуэты появляются как мириады медлительных жуков вызванных из тьмы по велению рока. Их количество не поддается логике.

— Мы должны убираться отсюда, — говорит Ник ржавым скрипучим голосом.

Филип, по-прежнему неподвижен и молчалив, перебирает стиснутыми пальцами на руле.

Ник нервно бросает взгляд через плечо. — Мы должны вернуться.

— Он прав, Филип, — говорит Брайан, осторожно кладя руку на плечо Пенни.

— Что с тобой, что ты делаешь? — Ник смотрит на Филипа.

— Почему ты не разворачиваешься?

Брайан смотрит на затылок своего брата.

— Их там слишком много, Филип. Их слишком много. Слишком много.

— Боже мой, мы пропали… нам конец, — говорит Ник, поражённый чудовищной мистерией, разворачивающейся на их пути. Ближайшие из них уже в половине квартала, словно передний край цунами. Это бывший офисный планктон обоих полов, всё ещё в своей корпоративной одежде, только рваной, пожёванной, вымаранной в грязи. Они бредут, рыча и шатаясь, как безумные лунатики.

Позади них, растянувшись на многие кварталы, вдоль тротуаров и посреди улицы, плетётся бесконечная толпа остальных. Если бы существовал "час пик" в аду, он бы с этим шествием и рядом не стоял. Проникающая через вентиляционные отверстия и окна Эскалады, инфернальная симфония сотен тысяч стонов поднимает волосы на загривке Брайана, он тянется и хлопает своего брата по плечу.

— Городу конец, Филип.

— Да, да, он прав, место гиблое, мы должны разворачиваться, — лепечет Ник.

— Одну секунду, — голос Филипа холоден как лёд. — Держитесь.

— Филип, хватит, — говорит Брайан. — Это место теперь принадлежит им.

— Я говорит, держитесь.

Брайан смотрит на затылок своего брата, и холодок пробегает по его спине. Он понимает, что Филип имеет в виду под фразой "держитесь", и это не «Подождите секунду, пока я обдумаю всё это" или "подождите минуту, пока я приму решение". Что Филип Блейк имеет в виду под "держитесь", так это…

— Все пристегнули ремни? — задаёт он риторический вопрос, от чего у Брайана кровь стынет в жилах.

— Филип, не надо…

Филип нажимает на педаль. Эскалада начинает движение. Он направляет автомобиль прямо в кишащую толпу, оборвав мысли Брайана и заставляя всех вжаться в свои сидения.

— ФИЛЛИ, НЕТ!

Предупреждающий крик Ника растворяется в залпах глухих ударов, звучащих как биение гигантского там-тама, когда Эскалада выпрыгивает на тротуар и косит, по меньшей мере, три десятка зомби.

Ткани и жидкости хлещут по машине.

Брайану настолько плохо, что он сползает вниз на пол и присоединяется к Пенни в придуманном ими "ПРОЧЬ".

* * *

Самые мелкие из них падают, как утки в тире, разрываясь на части под колёсами и оставляя за собой след гниющих внутренностей. Самые большие отскакивают от боковых панелей и разлетаются по воздуху, шлёпаясь о стены зданий и разваливаясь, как перезрелые плоды.

Мертвецы, кажется, не обладают способностью учиться. Даже мотылёк отлетает подальше, как только слишком приблизится к пламени. Но это невероятное сообщество ходячих трупов Атланты, видимо, понятия не имеет, почему нельзя есть блестящие черные вещи несущиеся с рёвом на них. «Эй, этот же громовой кусок металла мгновение назад превратил твоего собрата зомби в кровавый пуддинг!»…Но они просто продолжают наступать.

Склонившись над рулём, скрежеча зубами, с побелевшими костяшками пальцев, Филип использует дворники, периодическими брызгая чистящий раствор, чтобы сохранить видимость лобового стекла. Эскалада прогрызает себе путь на север — 8300 фунтов Детройтского железа бороздит движущееся море зомби. Варьируя скорость от тридцати до пятидесяти миль в час, он вырезает себе путь к центру города.

Время от времени, он буквально кромсает полосы из толпы. Как будто рубит просеку в густом лесу кровавых плодов с болтающимися руками и скрюченными, как ветви деревьев, пальцами, которыми они цепляются за боковые окна, пока Эскалада выкапывается из этих ходячих экскрементов.

Иногда внедорожник пересекает короткие участки чистой улицы, всего с несколькими зомби топающими по тротуару или по краю поребрика. Это даёт Филипу шанс увеличить скорость и свернуть вправо, чтобы подцепить ещё парочку из них, а затем влево ещё за несколькими, и потом вновь — очередная "стенка на стенку" с новой толпой, что веселее всего — вот где дерьмо действительно летит.