Восход - [11]

— Зачем его черт принес? — спросил Илья Сатарова.

— Как зачем? — удивился Сатаров. — Выведать и предать.

— Ничего он не узнает… Глянь, и Яшка Абыс тут! — воскликнул Илья.

Действительно, возле сухопарого Митеньки и возле тучного Лобачева, лавочника, крутился мужичок, по прозвищу Абыс.

Маленький, подвижной, весь какой-то изломанный, с пропитым голосом и синим лицом, он вызывал отвращение. Но Абыс числился бедняком. Все выделенное ему имущество он пропил.

Подходил, хромая, Василий Крепкозубкин, по прозвищу Законник. Человек грамотный, строгий, непьющий и некурящий. Как инвалид японской войны, он раньше получал — и сейчас получает — пенсию. Знает старые законы и советские декреты лучше, чем любой работник в волости. Кроме того, интересуется астрономией, жизнью людей разных стран. В старое время в течение нескольких лет был председателем ревизионной комиссии кредитного товарищества. Сейчас в сельском Совете тоже председатель по ревизии. Он середняк. Себя в обиду не даст и чужого не возьмет. Лицо чуть скуластое, бородка небольшая, сходящая клинышком. Волосы, чтобы ветер не трепал, подвязывает черной ленточкой. Серые умные глаза с хитрецой посматривают из-под низких бровей недоверчиво.

Он прошел на крыльцо, поздоровался со всеми, пристально посмотрел на Соню, будто раздумывая, подать учительнице руку или нет, и решил на всякий случай подать.

Василий сел рядом со мной. Мы с ним старые друзья. Подружились еще до революции, дружили и позже, когда я работал писарем в нашем общество.

— Приехал навестить?

— А как же, дядя Василий.

— Ты, говорят, теперь какой-то чин в уезде? Это хорошо, если из нашего села рука есть в уезде.

— Почему?

— Мало ли что? К чужим поди сунься. А тут, как непорядок какой, к тебе. Мошенников пока много, хапуг на наш век тоже хватит.

«Внесен ли он в список?» — подумал я и, улучив момент, показал Илье на Крепкозубкина. Илья в ответ кивнул.

Кто-то из лежащих на траве закричал:

— Дава-ай!

Илья подошел к Соне, что-то спросил, потом объявил:

— Товарищи, прежде чем начать собрание, должен пояснить вам. Это у нас не общее собрание всех граждан, а только беднеющих. То есть попросту бедноты, которая на данный период является главной силой революции в деревне. Так что не обижайтесь. Мы не прочь и с середняками, но голосовать будут только те, кои в списке. Мы на этом собрании из бедноты выберем комитет. А какие его правомочия, то сказано в декрете от одиннадцатого июня этого восемнадцатого года.

Обернувшись к нам с Никитой, он спросил:

— Кто первый начнет?

— Никита Федорович Русанов, — сказал я. — Впрочем, дайте-ка сначала мне.

Илья опять вышел на край крыльца.

— Товарищи! — крикнул он. — Прошу ближе. Дрова и чурбаки тащите с собой. Они вроде городских креслов будут. Но сидеть смирно, не галдеть.

Народ подходил. Несли швырки дров, катили дубовые кругляки. Достали доски, положили их на дрова. Несколько человек притащили бревна. Поднялся шум, смех. Скоро все устроилось. Любознательные мальчишки сновали всюду, хотя их все время прогоняли.

— Готовы?

Это спросил Илья.

— Начинайте, скоро дождь! — крикнул Абыс.

— Хмель из твоей башки выбьет, — не глядя в сторону Абыса, — проговорил Илья. — Слово даю…..

И он дал мне слово. Хотя я и привык выступать на митингах, на разных собраниях, все же каждый раз дрожь пронизывала меня. Не знаешь, как начать, с чего. Даже в своем селе, где выступал не раз, робею.

Оглянувшись на Никиту, которому предстоял основной доклад, на Соню — она подбодрила меня взглядом, — на Илью, подмигнувшего мне, я вышел на край высокого крыльца.

— Товарищи односельчане! Слушайте, слушайте. Все силы проклятого старого ненавистного мира буржуазии и помещиков обрушились грозной волной на нашу дорогую Россию. Враги вооружены до зубов. Капиталисты объединились. На днях немцы захватили Харьков, чехословаки — Новониколаевск, Челябинск. Вместе с белогвардейцами чехи заняли Самару. Они продвигаются в Мурманск. Высадились с пароходов войска Америки, Франции и Англии. Они собираются ударить на Петроград, затем на Москву. Японцы высадили свои войска во Владивостоке. Японцы намерены захватить Приморье и весь Дальний Восток вплоть до Урала. Это их давнишняя мечта — овладеть Сибирью. А тут еще внутренние враги — белогвардейцы, кулаки, недобитые помещики. То и дело вспыхивают мятежи против Советской власти, поджоги Советов, кооперативов, общественных амбаров с хлебом. Но, хотя силы, товарищи, против нас очень большие, страшные, мы все равно победим. Мы победим потому, что власть находится в крепких руках пролетариата и беднейшего крестьянства, и потому, что всем руководит партия коммунистов во главе с ее вождем, великим на земле человеком — товарищем Лениным! Надо сказать еще про одного врага. Он союзник нашим врагам, и не менее страшный. Зовут его — голод. С ним надо, особенно бедноте, начать грозную битву. Иначе Антанта превратит Россию в свою колонию, разрежет на куски тело нашей родины. Допустим ли мы, товарищи, чтобы стать рабами чужестранцев?

— Не-ет!

— А допустим ли мы, чтобы к нам вернулся помещик Сабуренков?

— Не допустим!

— Так вот, — заключил я, — значит — все на борьбу с голодом! Все за Советскую власть! И все для фронта, для победы.