Восход Орды - [17]

Кашур не отвечала, и Дедушка проревел и стукнул ее посохом по голове. Кашур немного вздрогнула.

"Я приведу его в его день посвящения", уверила Кашер своего предка.

"Ну, наконец-то ты поняла", сказал Тал'краа, все еще угрожая ей посохом. "И если ты подведешь меня, то я разобью твой голову своим посохом, вместо того, чтоб ты мирно ушла к земле".

Он не мог полностью скрыть улыбку, высказав это ей, и Кашур улыбнулась ему в ответ, закрывая во сне свои глаза. Помимо вспышек гнева и нетерпеливого характера, Тал'краа был мудр и добр, и он очень заботился о ней. Ей было жаль, что она не знала его, когда он был жив, ведь он умер почти сто лет тому назад.

Веки Кашур вздрогнули, и она закашлялась, поскольку дух ее вернулся в настоящее, реальное тело... столь же старое, какое было у Тал'краа, когда он умер: руки и ноги, дрожащие от боли в суставов, слабое тело, абсолютно белые волосы. Ее сердце подсказывало, что скоро придет ее время, когда она окончательно оставить это тело, этот сосуд, и отправится к предкам на священную гору. Дрек'тар, ее ученик, тогда станет советником Гарада и главным шаманом остальной части клана Снежных Волков. Она всегда верила в него, и с нетерпением ждала дня, когда станет чистой духовной энергией.

И хотя она мечтала об этом, ей было жалко, что она потеряет то, что дарила ей жизнь, простые вещи как пение птиц, горячая пища и любовь ее внучки.

Приведи его, сказал ей Дедушка.

И она сделает это.

Глава 4

Прошлой ночью на небе сияла полная луна и блестели звезды, они стали свидетелями, как молодой воин был приобщен во взрослую жизнь. Впервые у меня появился шанс стать частью этого ритуала, Ом'риггора. Когда я был маленьким, я был лишен возможности исполнять обряды и традиции моего народа; по правде говоря, все орки были лишены этих обрядов довольно давно. И как только я точно определился со своей дорогой судьбы, я оказался вмешанным в битву. Война захватила меня. По иронии судьбы, потребность защищать мой народ от Пылающего Легиона и поиск места, где бы мы могли снова исполнять наши традиции, увели меня далеко от самих этих традиций.

Но теперь Дуротар и Оргриммар построены. Теперь у нас есть мир, шаткий, но это лучше, чем ничего. Теперь есть шаманы, восстанавливающие нашу древнюю историю, и молодые мужчины и женщины, достигшие совершеннолетия, которые, если позволят великие духи, возможно, никогда не познают пепельный вкус войны.

Прошлой ночью я участвовал в бесконечном ритуале, который отвергли на целое поколение.

Прошлой ночью мое сердце было преисполнено от радости и чувства связи с моим народом, которое я всегда очень хотел ощутить.

Сердце Дуротана отчаянно билось в его груди, когда он представлял себе талбука. Это было сильное животное, достойная добыча, чьи рога были не простыми, а острыми и очень опасными. Дуротан сам однажды видел, как одного воина забодали до смерти, проткнув его рогами двенадцать раз насквозь, словно копьями.

И он должен был победить его всего лишь одним оружием и без всякой брони.

У него, конечно, были соблазны. Чтобы выполнить условия ритуала, подойдет любой молодой талбук, кто-то прошептал ему на ухо, когда он сидел с повязкой на глазах в палатке ожидания. Они все жестокие противники, но в этот сезон самцы теряют свои рога.

Еще один шепот: Ты можешь взять только одно оружие, Дуротан, сын Гарада; но ты можешь спрятать броню в глуши, куда никто не догадается сунуться.

И, самый позорный из всех: Шаман определит, что ты справился с заданием, попробовав кровь на твоем лице; кровь от давно умершего талбука на вкус точно такая же, что у свежеубитого.

Он проигнорировал все эти искушения. Возможно, были другие орки, которые уступили им, но он не будет среди их числа. Дуротан решил искать самку, которая была весьма хорошо снабжена рогами в это время года; он решил взять только одно оружие, которое ему разрешали, и решил добыть кровь убитого им животного и смазать ей свои щеки.

И теперь из его рта выходил пар, он стоял, трясясь от холода, на внезапно выпавшем раннем снеге, а его топор с каждой минутой становилось все тяжелее держать в руках. Но он ни за что не отступится.

Он следил за стадом талбуков в течение уже двух дней, используя только то, что мог взять у природы, согреваясь в сумерках у слабого огня, который придавал снегу ярко-лиловый оттенок, и засыпая в любом убежище, которое только мог найти. Оргрим уже закончил свой обряд посвящения. Дуротан завидовал тому, что его друг родился летом. Он думал, что в начале осени не будет уж слишком плохо, но зима решила придти раньше срока, и погода стояла преотвратная.

Казалось, что стадо талбуков также насмехалось над ним. Он без труда продвигался по оставленным ими следам, встречая места, где они рыли снег в поиске травы или срывали кору с деревьев. Но они всегда ускользали от него. И вот в конце третьих суток предки решили вознаградить его за старания. Приближались сумерки, и Дуротан, скрепя сердце, уже было стал снова искать убежище, где можно отдохнуть в конце его неплодотворного дня. Но вдруг он нашел маленькие шарики помета, не совсем остывшие, новые.