Восход Левиафана - [15]
Темнота разлилась вокруг, сомкнулась над головой, поглотила звуки и краски. Она была везде. В ней было хорошо и спокойно, как в теплой ванне. Но покой продлился недолго. Очень скоро темнота начала заполняться радужными вспышками, настолько внезапными и яркими, что они буквально били по глазам. Карн хотел заслониться, но не смог. Он не ощущал своего тела, он не ощущал вообще ничего. Он мог только видеть. Внимать.
Вспышки стали замедляться. Вскоре Карн понял, что это не хаотичные розблески яркого света, а картины, живые картины, эпизоды какой-то истории. Картины мелькали слишком быстро, Карн не мог задержаться ни на одной из них дольше неуловимого мгновения. Вместе с визуальными образами приходили обрывки звуков, и даже запахов. Карн видел людей в одеждах из звериных шкур, видел ритуальные бубны, украшенные перьями хищных птиц, видел деревянные луки с костяными накладками. Слышал отзвуки голосов, подобных громовым раскатам. Затем промелькнули картины, изображающие спящих людей. Потом все слилось в единый поток: кровь, песок, предсмертные крики, люди в одежде разных эпох, люди, засыпающие и просыпающиеся с гримасами ужаса на лице, люди, заснувшие и уже никогда не открывшие глаз...
И тут он увидел то, что ему вовсе не собирались показывать. Он увидел самое начало этой древней никому не известной легенды, причем так, будто был ее главным участником, будто сам пережил все это. Он увидел, как Рокеронтис пришел в этот мир, и нужно сказать, что это была не самая добрая и жизнеутверждающая история.
***
Ха-вень-ни-ю, предвечный правитель Великого острова, что от начал времен плывет над облаками, одарил юного охотника своей благосклонностью - Кизекочук выследил благородного карибу и меткой стрелой с кремниевым наконечником поразил его в самое сердце. Худощавый поджарый охотник росомахой метнулся к своей добыче и узрел, что, несмотря на удачный выстрел, зверь еще жив.
Кизекочук склонился над животным, медленно коснулся его левой рукой, в то время как его правая рука гадюкой скользнула вдоль тела к широкому кожаному поясу, на котором рядом с томагавком висел короткий прямой нож (родовая реликвия, оружие из кровавого камня!). От прикосновения карибу едва заметно дернулся и повел мордой в сторону охотника.
- Прости меня, - едва слышно прошептал Кизекочук. - Твой маниту свободен, небесный охотник Со-сон-до-ва готов принять тебя на равнинах Великого острова.
Кизекочук нанес удар, которого карибу даже не заметил. Зверь дернулся в последний раз, его взгляд подернулся дымкой посмертия и остекленел. Молодой охотник вздохнул и плавно извлек красое лезвие из теплой податливой плоти. Взрослый карибу - большая удача, на это стороне озера Антинэнко таких не видели уже три или даже четыре зимы.
Охотник спрятал нож из кровавого камня и достал обычный костяной. Он споро освежевал и разделал тушу, затем побродил по молодому сосеннику и собрал сносную волокушу из павших веток. Он сложил сочащееся сукровицей мясо и выпотрошенную шкуру на волокушу и закрепил кожаными ремнями. Уложил рядом несколько крупных костей карибу и, конечно, большие красивые рога, из которых выйдет немало нужных и практичных вещей.
Особенно ему приглянулись два небольших рожка, которые причудливо переплелись между собой, образуя подобие человеческих тел, соединенных в пламенном танце двух влюбленных сердец. Он уже решил отнести эти рожки трехпалому Нэхайосси, который создает из кости такие вещи, что ни одна дева не в силах отвести от них взор! Конечно, это будет подарок для его возлюбленной Витэшны.
Знай другие его мысли, кто-то непременно сказал бы, что Кизекочук излишне тонок душой для сына сахема племени, которое среди ходинонхсони уже которую зиму признавалось эталоном воинского искусства. Но его это мало волновало, ибо никто из племени не умел сравниться с ним в бою на копьях, метании томагавков или стрельбе из лука. Лучший воин, лучший охотник, такому можно простить нарочитую романтичность, особенно если учесть, что Кизекочук уже давно влюблен в Витэшну. Влюблен взаимно и каждый в их племени (даже поцелованная духами безумия старуха Миджиси) понимал это и не смел скрыть искренней улыбки, видя их вместе.
Кизекочук совершил два перехода прежде, чем почувствовал, что ему требуется отдых. Без волокуши он одолел бы шесть или даже семь переходов за вдвое меньший срок, но ценная добыча замедляла его. Он выбрал место в тени исполинской секвойи, почуяв в восточном ветре запах проточной воды. В двух сулету от секвойи по дну небольшой ложбинки бежал кристальный ручей.
Молодой охотник, чей путь по Великой земле Ата-ан-сик недавно миновал двадцать первую зиму, зачерпнул воду руками и бросил себе в лицо. Он напился ключевой воды, затем наполнил кожаную флягу, вернулся к секвойе и стал жевать кукурузную лепешку (хвала О-на-тах, кукуруза в это лето принесла невиданный урожай!).
Он вздохнул, привалившись спиной к прохладной коре, изборожденной вдоль ствола вековыми морщинами, и улыбнулся незримым лесным духам Джо-га-ох, мечтая, как за месяцем Разнотравья (который вот-вот завершится) придет месяц Восточного Ветра, а потом наступит месяц Гроз (месяц сурового, но справедливого Хе-но, что живет у озера Эри).
Мир не такой, каким кажется. Особенно если не знаешь, кто ты и откуда пришел в эти суровые северные земли, где для людей есть лишь одна форма существования - война. Арбротские друиды дали ему имя Белен, что на языке притенов значит "сияющий". Король же отправил в пограничье, чтобы убить жреца нового бога. Тщедушный человечек в серой хламиде, да с десяток воинов в охране - что может быть проще? Но Белен и представить не мог, что с этого шага начнется его путь к сердцу Вселенной.Хронологически это вторая книга цикла (первая - "Восход Левиафана"), но прочтение рекомендуется начинать именно с нее.
В статье приводится краткий анализ актуальных на данный момент концепций разделения на тематические группы творчества писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких. Заключительная часть статьи посвящена формированию авторской концепции, которая отражает сущность и мотивацию смены творческих этапов в литературной жизни Стругацких на основе следующих критериев: хронологического, смыслового и эмоционального. Ключевые слова: писатели-фантасты, Аркадий и Борис Стругацкие, периодизация творчества, развитие авторской мысли, критерии периодизации.
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Выжить в Полисе 13 непросто, особенно если ты — гражданин Нижнего Города. Но Реальность Докинза дает шанс каждому, и Гор с друзьями сумели воспользоваться этим шансом. Теперь они не просто сыгранная конста, они — топовые раннеры, и зарабатывают больше, чем элитные нейроброкеры из Верхнего. Ребята на Олимпе, и выше уже ничего нет. Тогда, быть может, есть смысл спуститься вниз? И рискнуть по-настоящему?..
Виолетта Барская жила обычной жизнью: любимый муж, двое маленьких детей. Не было никаких приключений, а только любовь и гармония в семье. Один день изменил всю ее жизнь: авария, смерь мужа и маленьких детей. Она осталась чудом жива, потому, что она не человек — она дампир да еще и королевской крови. Теперь ее мир полон вампиров и конечно же любви.
С самого начала люди провозглашали магию к высшим знаниям; иметь могущество над силами природы с помощью магической энергии. Однако человек совершил самую ужасную и отвратительную ошибку, неся за собой хаос и разрушение. Эта ошибка влачит корни из кровавых жертв — и ничто не сравниться с таким могуществом. Некоторые люди провозглашают ошибку даром; полны ненависти и отверженности, начали экспериментировать с магией, желая воссоздать прототип Ужасной Ошибки, — тёмной магии, скрещивая внутреннюю энергию с кровью, дабы получить оправданный Дар человечества. Ошибка не должна повториться, даже упоминаться.
А ты готов потерять все, чтобы найти себя? Мы выиграли, чтобы проиграть… Три года голода… В целом даже сносно. Мы с некромантами исследуем чудовищ. Даже смогли упокоить, найдя среди них по ДНК принадлежность к тому или иному роду. Ко всему можно привыкнуть… Только… Нельзя делать вид, что ты человек, если ты больше не он. Вокруг меня не безобидные зверюшки. Пора взглянуть страхам в глаза. Ведь создания больше не могут ждать. Крейны ведут расследование.
В свои двадцать Виктория умирает при загадочных обстоятельствах. И попадает из Варшавы в настоящий ад, где ее вербуют в дьяволицы. Должность особая – теперь девушка торгуется с ангелами за души умерших. И работает рука об руку с дьяволами Азазелем и Белетом. Нижняя Аркадия полна контрастов и на удивление напоминает земной бюрократический ад. Здесь можно притвориться живой, сотворить шикарное платье для свидания, повстречать саму Клеопатру с Цезарем или расследовать обстоятельства своей гибели. А потом очутиться на балу Сатаны, устроить революцию и Третью мировую… Но можно ли найти любовь в Лос-Дьяблосе? Или для этого придется вернуться на Землю?
«Леший» неизвестного писателя Серебряного века Сергея Рессера — символистская проза, повествующая о любовных страстях лешего и тягостном бунте лесного существа против собственной природы.
Давным-давно, далеко на востоке от Драгаэрской Империи, правили в Фенарио четыре брата: король Ласло, человек добрый, но несколько сумасшедший; принц Андор, человек умный, но несколько нерешительный; принц Вильмош, человек сильный, но несколько глуповатый; и принц Миклош, младший, несколько… нет, весьма упрямый. Когда-то жили-были четыре брата - а еще богиня, чародей, загадочный говорящий жеребец, очень голодный дракон - и ветхий, практически разрушенный дворец, над которым кружили голодные джареги.
Европа накануне Великой войны. Но это другая Европа: здесь машины выглядят как живые существа, а живые существа создаются, как машины. Чтобы началась бойня, нужен лишь предлог, и этот предлог — убийство австрийского эрцгерцога. Его незаконнорожденному сыну, шестнадцатилетнему Александру фон Гогенбергу, тоже вынесен смертный приговор, однако ему удаётся спастись бегством. Единственное, что у него осталось, это шагающий штурмовик «Циклоп» и горстка верных людей. А тем временем в Стамбул с таинственной дипломатической миссией направляется британский живой летающий корабль «Левиафан».
Эрик Форд – известный публицист, пишущий о русской политике и истории. В первых главах своей книги он дает исторический обзор, в котором перед читателем предстанут такие государственные деятели, как Иван Грозный, Петр I, Екатерина II, Николай I, Николай II, Ленин, Сталин и другие. Автор показывает, как жил при них народ и как относился к этим правителям.От исторического обзора он переходит к современности и разбирает путинский период правления. Принцип анализа, который избирает Э. Форд, тот же: что власть при Путине дала народу в политическом, экономическом, социальном планах; в чем причина поддержки или неприятия путинского режима определенными слоями населения.
Максим Калашников – один из самых талантливых, ярких и острых публицистов современной России. Закрытых тем для него не существует.В своей новой книге он доказывает, что ближайшее окружение Путина его «топит», готовя условия для падения президента. Страну пытаются разжечь изнутри, утверждает автор и в доказательство приводит целый ряд внутри– и внешнеполитических инициатив, возникших во властных структурах: здесь и «растянутая» девальвация рубля, и разгон инфляции, и обнищание населения, и такие одиозные мероприятия, как «пакет Яровой», и еще многое другое.Цель одна, утверждает автор: в результате социального взрыва установить в России диктатуру.
Еще В. О. Ключевский отмечал, что в русском народе парадоксальным образом сочетаются уважение, даже преклонение перед властью — и ненависть к ней, доходящая до полного отторжения. Свою новую книгу Юрий Мухин начинает с галереи русских правителей, военных и государственных деятелей с XVIII до XX века: перед читателем предстанут Екатерина II, Потемкин и Суворов, Николай I и Николай II, Сталин. На их примерах автор показывает, за что любят или не любят власть в России. Свои рассуждения Ю. Мухин подтверждает подробным анализом политики государства в отношении основной массы населения России — крестьянства — в эпоху правления Николая II, Ленина и Сталина.