Восход - [61]

Чем ближе к морю и отелям, тем дороже становились магазины. Хусейн знал, что одна из приятельниц матери работала в магазине «Современная мода». Они проходили мимо него, когда иногда возвращались домой вместе, и приятельница Эмин выходила на улицу, чтобы поболтать. Мать всегда комментировала цены.

– Сотри один нолик, и я куплю это платье, – шутила она.

Теперь манекены стояли голые.

На улице Зенона, неподалеку от «Восхода» и других отелей, располагались дорогие ювелирные магазины. Все они были опустошены. Даже выставочные витрины выломали из стен. В одной валялись пластмассовые часы – стрелки остановились на двенадцати.

Хусейн дошел до пляжа и увидел, что лежаки аккуратно сложены, как он их и оставил. Позади возвышался «Восход». Его темные окна лишили Хусейна присутствия духа. Он вспомнил день, когда увидел тело двоюродного брата: сердце перестало биться, кровь не бежала по венам, жизнь ушла из него. Отель был похож на труп.

Хусейн подошел к воротам и заглянул внутрь через решетку – погасшая неоновая вывеска и тяжелая чугунная решетка на входной двери. Ему почудилось какое-то движение внутри, но он знал, что ошибается. Вход в ночной клуб тоже был надежно заперт.

Он видел, как пострадал соседний отель. В боковой стене зияла огромная дыра, балконы накренились. Хусейн был потрясен: если бы во время взрыва внутри находились люди, шансов выжить у них не было бы.

В какой-то момент он почувствовал, что насмотрелся достаточно. Ему стало грустно от увиденного. Хусейн любил свой город. Если он и мечтал играть за национальную сборную, то в Фамагусту он бы всегда возвращался. А теперь его город уже никогда не будет прежним…

Пора было заняться поиском провизии. Он уже прошел мимо нескольких продуктовых магазинов, поэтому решил двинуться обратно. В первом же из них дверь легко открылась, стоило лишь толкнуть. Ужасающая вонь ударила в нос. Электричество было отключено уже давно, холодильники не работали, и сыр заплесневел, молоко скисло, овощи сгнили. Трудно было даже догадаться, что это было – какая-то почерневшая бесформенная масса в коробках – то ли картофель, то ли помидоры, судя по запаху, некоторые были бананами. Тучи мух жужжали вокруг.

В темноте было плохо видно, и Хусейн ощупью двинулся по проходу. Он наполнял мешок пачками печенья, банками каких-то консервов – этикетки было не прочесть в темноте – и пакетами риса. Похоже, до него здесь никто не побывал, так как полки были заполнены.

Вскоре он наткнулся на какие-то бутылки и услышал, как несколько упало и покатилось по полу. Хусейн поймал парочку, надеясь, что в них газированные напитки, о которых грезил его младший братишка.

На выходе из магазина он набрал растаявших плиток шоколада и по дороге домой съел несколько. От сладкого Хусейн почувствовал прилив сил.

Рядом с бакалейным магазином располагался мясной. Даже сквозь закрытые двери пробивался чудовищный запах. Хусейн обогнул здание, но через окно увидел висящую на крюке тушу, облепленную полчищем шевелящихся червей.

Перекинув мешок через плечо, он направился к дому другой, более короткой дорогой, по-прежнему напряженно прислушиваясь, не нарушат ли тишину голоса солдат. Вскоре он снова оказался в жилой части города. Хусейн обратил внимание на чемоданы, брошенные посреди улицы, свидетельствовавшие о панике, в которой люди покидали город. Видимо, и без багажа в такую жару бежать было трудно.

Стояла тишина, но в конце улицы, недалеко от своего дома, он увидел нечто, поразившее его до глубины души.

Хусейн перекинул мешок через забор и подошел поближе. Перед ним была колючая проволока. Здесь заканчивался новый район города. Хусейн огляделся и увидел в лунном свете, что ограждение простирается в обоих направлениях, насколько видит глаз. Фамагуста была окружена колючей проволокой. Они теперь жили в гигантской клетке.

Глава 21

Эмин была вне себя от радости, когда Хусейн вернулся, но виду не подала.

– Где тебя носило? – сердито набросилась она на сына. – Почему так долго? Что ты делал?

Хусейн опустил мешок и стал доставать продукты, выкладывая их на стол ровными рядами, будто играл в магазин. Эмин поднесла свечу поближе.

– Вот что я делал, – гордо ответил он.

– Канум оджлум, – сказала она. – Мой драгоценный мальчик! Спасибо!

– Можно мне? – Мехмет показал пальцем на лимонад.

В то же самое время Маркос нес провизию в дом Георгиу. Как и Хусейн, он обнаружил, что свежих продуктов нет, но сорвал несколько апельсинов в чужом саду, да и у Ирини на грядке созрели новые помидоры.

– Ты не дашь нам умереть с голоду, да, левенти му? – Она обняла вернувшегося сына.

Василис постоянно прислушивался, боясь, что солдаты снова придут, но дни шли, а они так и не возвращались.

Ирини вязала кружево. Муж разрешил ей открывать днем ставни, и света было достаточно. Однажды он даже разрешил ей посидеть в любимом кипосе.

Она скучала по своей канарейке. Отсутствие певчей любимицы заставляло Ирини еще больше жалеть о жизни, которую они потеряли.

– Можешь сидеть в саду, сколько хочешь, – говорил Маркос. – Только будь начеку.

Без работы на участке и без кафениона Василис не находил себе места, и с ним было не сладить. К тому же его запасы зивании подходили к концу, и от этого он еще больше нервничал.