Восход - [49]

Разгрузив свертки, Маркос вернулся домой. Мать сидела за столом в саду, как и утром, когда он уходил. За это время она успела сходить в церковь – поставить свечи и помолиться святой Ирине, чтобы та ниспослала им мир, обещанный самим ее именем[29].

Однако больше всего она молилась о возвращении младшего сына.

На столе стоял свежеиспеченный торт.

Чтобы чем-то занять руки, Ирини вязала кружево. Всю жизнь Маркос видел, как мать вяжет. Она подняла голову. Ей не надо было задавать вопросов.

– В гараже новостей нет. И Хараламбоса тоже нет.

– Они пропали без вести?

– Мама… – Маркос погладил ее руку. – Их просто там нет. Они не пропали без вести. Наверное, они на задании.

Но мать почувствовала его беспокойство.

– Левенти му, что нам делать?

– Мы ничего не можем сделать. Придется просто набраться терпения и ждать, – сказал он матери, скорее как отец, а не как сын.

Ирини Георгиу несколько раз перекрестилась.

– Да у тебя же сегодня именины! – Маркос заметил торт. – Хронья пола![30] – Он обнял мать. – Прости, я забыл!

– Ничего, левенти му. У нас и без того забот полно…

Они помолчали.

– Это Эмин принесла.

Появилась Мария с маленьким Василакисом. Малышу было чуть больше года. Вчетвером они ели торт большими кусками, липкий сладкий сироп стекал по подбородкам и блестел на солнце. Василакис смеялся и облизывал пальцы.

– Эна, тио, триа, тессера, – считала его мать. – Один, два, три, четыре.

Ребенок пытался повторить за ней слова, морща лобик от старания.

Все смотрели на него и улыбались. Но тревога ни на мгновение не покидала их сердца.

В тот день и на следующий в Фамагусте царила тишина. Но окрестные деревни были захвачены турецкой армией, и войска двигались вглубь острова. Национальная гвардия, несмотря на отчаянное сопротивление, была разгромлена.

– Их уже пятьдесят тысяч, а новые силы все прибывают, – сказал Василис Маркосу.

– Это преувеличение! – воскликнул Маркос. – Когда ты так говоришь, ты только усугубляешь положение!

Если верить радио, цифра была вдвое меньше. Однако пока политики и дипломаты продолжали переговоры, она увеличивалась. Встреча министров иностранных дел Турции, Греции и Великобритании проходила в Женеве.

– Как можно о чем-то договориться, если на острове находятся турецкие войска? – сказал Василис. – Так ничего не выйдет.

Паникос продолжал каждый день прилежно ходить на работу в магазин электротоваров. Мария проводила много времени внизу, с родителями. Она тяжело переносила беременность в такую жару, и ей нужна была помощь с Василакисом.

– Мама, нужно собрать одежду для беженцев, – сказала она. – Я слышала объявление.

Тысячи людей уже покинули свои дома в Кирении, спасаясь от турецкой армии. У них ничего не было.

На следующий день за ужином они слушали выпуск последних известий.

– Заключен мирный договор, – сообщил диктор.

– Вот видите! – воскликнула Мария. – Все будет хорошо.

– Ш-ш-ш, Мария! – сказал Василис. – Дай послушать.

Услышанное вселило в них надежду. Договор подписали все министры иностранных дел – Греции, Турции и Великобритании. Турецкие военные силы останутся, но их число будет сокращено. Обе стороны обещали не нарушать мирного соглашения.

Они молча слушали известие о том, что турецкий командующий отказался от требования, чтобы силы ООН покинули районы, контролируемые турками. Состоялись встречи с новым президентом Клиридисом, а также с лидером турок-киприотов Рауфом Денкташом.

– Значит, все вернется в нормальное состояние? – хмыкнул Василис. – Верится с трудом.

– Но похоже, огонь уже прекратился, – заметил Паникос.

– Дай-то Бог, – прошептала Мария.

Но для Ирини все это не имело значения. Она не могла радоваться миру, пока Христос не вернется. Не притронувшись к еде, она молча собрала тарелки. Как обычно, мать поставила приборы и для младшего сына.

Неподалеку семья Ёзкан тоже ужинала. Они вздохнули с облегчением, услышав известие о прекращении огня.

– Может, Али теперь вернется, – с надеждой в голосе сказал Хусейн матери.

– Надеюсь, – отозвалась она едва слышно.

– А о Христосе есть какие-нибудь новости? – спросил сын.

– Насколько знаю, никаких, – ответила она. – Они тоже с ума сходят от беспокойства.

– Может, теперь, когда договор подписан, он вернется, – предположил Халит.

Эмин регулярно заходила к Ирини, а в последнее время делала это даже чаще обычного. Женщины могли поделиться друг с другом своей тревогой за сыновей.

– Зачем так часто ходить? – бурчал Халит, считавший, что они должны держаться подальше друг от друга.

– Затем, что Ирини – моя подруга! – сердито отвечала Эмин.

Время, проведенное в ночном клубе во время бомбежек, сблизило Афродити и фрау Брухмайер. Несмотря на то что обычная жизнь в Фамагусте еще не восстановилась, кафе работали, и женщины часто ходили туда вместе, чтобы скоротать время.

– Думаю съездить в Германию на несколько недель, – сказала фрау Брухмайер. – Пока все не успокоится.

Афродити не смогла скрыть разочарования. Когда они проводили время вместе, ей не так сильно хотелось видеть Маркоса.

– Не беспокойтесь, милая, – сказала пожилая немка. – Долго я там не пробуду. Такой жизни, как здесь, я нигде не найду…

Дамы допили кофе и разошлись.