Восхитительная Софи - [19]

– Ребенок… не твой? – прошептала она.

– Это стало совершенно ясно, когда в роддом явился настоящий отец. Он написал заявление об отцовстве и устроил большой переполох.

Софи прижала руку к груди:

– О, Лайам!

– Мы сделали анализ ДНК, который все подтвердил.

– Но Белинда вернулась к тебе. Она хотела быть с тобой. Это что-то значило.

Он горько усмехнулся:

– Это значило, что Белинде были нужны мои деньги и положение в обществе, которое давала ей фамилия Степлтон. Она думала, что, родив наследника, получит все это.

Сердце Софи переполнилось состраданием. Она видела, как сжались кулаки Лайама, каким каменным стало его лицо, как потемнели глаза. Предательство жены оставило в его душе незаживающую рану.

– Но я получил хороший урок.

У нее перехватило дыхание.

– Какой?

– Я больше никогда не женюсь. У Лачлана и Лейси есть дети, и они продолжат наш род… а с ними – и сын Лукаса. Но ты права, Софи. Гарри не имеет к этому никакого отношения и не должен расплачиваться за чужие грехи. – Он взглянул в ее глаза, а затем встал. – Сегодня был долгий день. Я иду спать. Спокойной ночи.

Она изо всех сил старалась не смотреть на его крепкие стройные бедра, на сильные ноги.

У них с Лайамом нет будущего – никакого. А вот у Лайама и Гарри – вполне возможно. И ей следует сосредоточиться именно на этом.

Софи вспомнила выражение его лица, и ей вдруг стало страшно. Если Лайам узнает о том, что она в восемнадцать лет сделала аборт, он навсегда разлучит ее с Гарри.

Молодая женщина попыталась успокоиться. Ведь об этом никто не знает. Только она сама может признаться Лайаму. А это ни в коем случае не должно случиться.

Глава 7

Весь следующий день Софи почти не видела Лайама. О да, конечно, он помогал ей кормить Гарри, но сразу же после этого исчезал. И он не пожелал уложить Гарри в постель, не вошел в детскую.

Вначале Софи делала вид, что ничего не замечает. Но прошел еще один день, и она решила, что ситуацию следует изменить. Конечно, Лайаму требуется время, чтобы привыкнуть к Гарри, но у них есть всего лишь две недели. Сердце ее болело за Лайама. Но оно болело и за Гарри.

Последние семь лет она подавляла в себе любое проявление материнского инстинкта, однако сейчас поняла, что готова пойти на все ради благополучия племянника.

– Знаешь, Гарри, – начала Софи, прибираясь в кухне после завтрака, – мне кажется, настало время исследовать новые территории. – Они до сих пор не выбирались за пределы сада. – Что ты думаешь?

– Соф! Соф! Соф!

Софи повернулась, изумленно уставившись на ребенка, сидевшего на полу со своими кубиками.

– Гарри, мальчик мой, что ты сказал? – Наверное, она ослышалась.

– Соф! Соф! Соф! – повторил он. И подарил ей широкую слюнявую улыбку, которая осветила его личико. Малыш подполз к ней, встал на ножки и похлопал ее по колену: – Соф! Соф! Соф!

Сердце женщины растаяло.

– Умный мальчик! – Она подхватила Гарри на руки и зарылась лицом в его шейку, наслаждаясь тяжестью, запахом и теплом ребенка.

И неожиданно слезы подступили к ее горлу.

– О, Гарри, – выдохнула она. – Как я могу отказаться от тебя?

Она уже отказалась от одного ребенка…

Ей пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. Всем сердцем Софи хотела этого: ребенка, семью. Но одно роковое решение навсегда перечеркнуло ее мечты. Нельзя вернуться в прошлое и исправить свои ошибки.

Софи сглотнула слезы. Сейчас решается судьба Гарри, а не ее судьба. И если он останется с Лайамом, это будет для него лучше всего.

– Эй, Гарри. – Она встала. – Давай найдем дядю Лайама. Узнаем, чем он занимается целый день.

– Шадку! – потребовал Гарри, когда она направилась к двери.

Вернувшись обратно, Софи нагнулась и подняла Лошадку с пола, чуть не наступив на край своей длинной и широкой рубашки. Ей постоянно приходилось засучивать длинные рукава, когда она убиралась в доме. И, возясь с Гарри, молодая женщина непременно запутывалась в ней.

Так зачем же она носит ее?

Софи застыла на месте. Оглядела кухню, посмотрела в окно. Здесь ей нечего бояться.

И она сняла рубашку.

Сердце ее забилось быстрее. Софи заправила футболку, которую носила под рубашкой, в джинсы. Неожиданно она вспомнила, как вспыхнули глаза Лайама, когда он взглянул на нее, и как внутри ее зажегся ответный огонь.

Софи медленно натянула рубашку. В последнюю минуту решила оставить незастегнутыми две верхние пуговицы и засучила рукава. Так будет лучше. Не слишком хорошо, но все же лучше.

Они с Гарри вышли из сада. Когда миновали газон, пейзаж изменился. Перед ними расстилались красная земля, желтые скалы и блеклая трава. Воздух был сухим и чистым, и Софи жадно вдохнула его, откинув назад голову. Глаза ее устремились в бесконечное голубое небо – такое же голубое, как глаза Лайама. Здесь, на бескрайнем диком плато, она чувствовала себя как дома. А если она дочь Брайса Каррена, то, возможно, любовь к этой земле у нее в крови.

За хозяйским домом располагались многочисленные строения.

– Вот это, наверное, дом главного скотника, – сказала Софи малышу. – А там, вероятно, живут конюхи. О, какой огромный навес для машин! А вот скотный двор, хотя и небольшой. Хм, а вот коровник и конюшня.

Гарри внимательно взглянул на нее. Она улыбнулась: