Восемнадцать Безбожных лет - [6]

– Если это окажется тот ребёнок… – задумчиво произнёс Горвей. И Арахт подхватил его слова:

– Тогда всё переменится. Ты всё изменишь, хозяин.

Барон улыбался.

Несколько минут спустя за дверью послышались торопливые шаги и шёпот. Горвей нетерпеливо вскочил с кресла и метнулся было к двери, когда Арахт приостановил его жестом.

– Не торопись, хозяин.

Барон хоть и был сильно взбудоражен, всё же покорился старику, который редко оказывался неправ. Через приоткрывшуюся дверь осторожно просочился слуга.

– Снова пришёл тюремщик, господин. И принёс… Ребёнка.

– Впусти, – быстро проговорил Горвей, вперившись взглядом в тёмный провал за дверью, откуда доносились странные, причмокивающие звуки. Неуклюже в зал проковылял тюремщик. Выглядел он ещё более напуганным, сконфуженным, а, увидев ненавистного всеми мага, совсем встал и начал оторопело оглядываться. В руках он держал подёргивающийся, попискивающий свёрток.

– Подойди ближе, – прошелестел Арахт, и безобразный, испуганный человек покорно поплёлся вперёд, озираясь, как загнанный зверь. Барон не смел сдвинуться с места. Всё его существо, его взгляд, слух и мысли устремились к этому грязному, живому свёртку в руках тюремщика. От волнения, барон даже пошатнулся, и схватился за спинку кресла, чтобы не упасть. Маг бросил на него укоризненный взгляд. Не пристало господину показывать свою слабость при слугах.

– Эта ведьма меня чуть не убила, – проговорил сгорбленный человечек, неловко отдавая ребёнка колдуну. – Взвыла, как зверь, вцепилась в меня, пришлось позвать на подмогу. Её загнали в угол, но и там она рычала и билась, как одержимая. Видать, привязалась к этому ублю…

– Это уже не важно, – быстро произнёс Горвей, сгорая от нетерпения и раздражения. – Ты выполнил свою работу, теперь иди. Вон! – вдруг вырвалось у него неожиданно. Тюремщик вздрогнул, а грязный свёрток разразился неистовым, громким плачем, кнутом рванувшим воздух. Опустив взгляд, пятясь, охранник убрался прочь.

Барон жадно глядел на мага, который неторопливо разворачивал плачущего ребёнка. Наконец, он бросил на пол грязное тряпьё, в которое тот был обёрнут, видимо, лоскут от юбки его матери. На руках Арахт держал маленькое, красное, вздрагивающее от рыданий существо. Борон всем телом подался вперёд. Ему казалось, что никогда раньше его сердце не билось так неистово, так нечеловечески быстро и зло, готовое сломать рёбра изнутри. В висках стучало, голова наливалась свинцом от детского плача, но он не чувствовал раздражения. Только нарастающее быстрее и быстрее нетерпение!

– Арахт… – не в силах больше терпеть, простонал он сдавленно. И тогда старый маг произнёс:

– Барон, запомни хорошенько этот день. Сегодня родился ребёнок, который подарит тебе славу и власть. Это дитя, рождённое в темнице куртизанкой, сделает тебя самым могущественным королём, который когда-либо правил королевством! Узри, это знак Бога!

И Арахт, подняв дитя, показал изумлённому, сразу осевшему Горвею большое, красноватое родимое пятно на спине ребёнка, которое напоминало узорчатое солнце. И барон, не чувствуя под собой ног, рухнул в кресло, закрыв лицо руками. Всё внутри него клокотало. Его догадки оказались верны! В его замке родился новый Бог! Бог, рождающийся раз в пять сотен лет родился тут, попал к нему прямо в руки! Никогда он не думал, что такое может произойти, никогда не надеялся! И вот, удача свалилась на него, небывалое, невозможное могущество! Вдруг он увидел, как сбываются все его мечты, как он становится королём, уничтожив всех остальных баронов! И от сладостных мыслей он вдруг забыл, что впереди ещё восемнадцать безбожных лет, и что сейчас он сидит в своём замке, объятом бурей.

– Я смогу покорить весь мир, – проговорил он, задыхаясь, поднимая ликующий, восторженный взгляд пронзительных глаз на мага.

– Ты станешь величайшим и сильнейшим из людей, – спокойно ответил Арахт, укутав ребёнка полой мантии.

– Я стану королём, и если понадобится, я для этого пойду войной на всех остальных баронов! – Горвей встал и начал метаться по комнате, не зная, как дать выход переполняющим его чувствам. – Я соберу армию и сумею всех победить, потому что на моей стороне будет сам Бог!

– Да, барон. Но для начала, дитя надо будет многому обучить.

– Да, обучить. Военному искусству, владению оружием. Никаких Божьих Монахов, которые отнимут у меня этот шанс!

– Горвей, – голос мага заставил барона остановиться. – Ты должен дать ей имя.

– Ей? – немного недоумённо переспросил мужчина, подходя ближе.

– Да. Это девочка, – и Арахт отдал дитя барону, который неуклюже взял её и уставился в маленькое сморщенное личико. На большой головке пушились рыжие мягкие завитки, крохотные пальчики сжимались в кулачки. Вдруг её глаза раскрылись, и на Горвея устремился серьёзный, пронзительный взгляд. Барон смутился и умоляюще взглянул на мага.

– Я не знаю, как её назвать.

– Ты помнишь, как звали твою мать, хозяин?

– Конечно помню, – проговорил с внезапным теплом барон. – Лианна.

– Думаю, это подходящее имя.

Горвей ещё раз взглянул на ребёнка, который начал потихоньку засыпать, и улыбнулся, почти нежно. Но вдруг его лицо перекосила едкая усмешка.