Восемь знамен - [120]

Улыбка Паркса была снисходительной.

— Я понимаю, что вы должны думать о тайпинах, мисс Баррингтон. Это вполне естественно. Однако, знаете ли, люди моего положения — дипломаты, эксперты, если хотите, — не могут позволить своим чувствам влиять на аргументированные оценки. — Он потрепал ее по руке. — Именно поэтому женщинам нет места в дипломатии, моя дорогая.

Джоанне нестерпимо хотелось плюнуть ему в лицо.

Крошку принца назвали Цзайцюнь. Его рождение вызвало подлинную бурю страстей по всей империи. Поползли самые невероятные слухи, будто бы Лань Гуй спуталась с другим мужчиной, чтобы зачать наследника, будто бы ребенок был подменен… Эти слухи, передаваемые от Дэ Аньва, приводили Лань Гуй в бешенство.

Однако поистине ярость вызвало у нее присвоение нового титула. Ее назначили «Гуй Фэй», или наложницей второго ранга. Она не претендовала на звание императрицы наравне с Нюхуру, но мать дочери Сяньфэна Жуань получила титул «Хуан Гуй Фэй», или наложницы первого ранга. А Лань Гуй, подарившая императору наследника, оставалась во втором ранге. Она знала, всему виной ее недостаточно высокое происхождение, и не могла простить, пусть даже уже мертвого, отца за это. Не простит она и дядьев императора — принца Хуэя и его полукровного брата Сушуня, которые, по дошедшим до нее слухам, и были главными виновниками ее унижения.

Зато сын у нее прекрасный. Лань Гуй обожала его и до шести месяцев кормила сама. Позже его отдали кормилице, но спал он по-прежнему в ее апартаментах, хотя очень скоро — она знала это — его должны забрать у нее для воспитания и обучения, будто она сама не могла дать ему куда лучшее образование, чем любой мандарин.

Несмотря на все разочарования жизнь Лань Гуй приобрела совсем иной оборот, так как, без сомнения, сколько бы ее ни унижали в званиях, она оставалась фавориткой императора. Причем не только благодаря рождению наследника трона. Именно ее хотелось ему чаще других женщин. Поскольку он не мог прикоснуться к ней во время ее беременности, то теперь, когда она снова могла позволить себе интимные отношения, император вызывал ее каждую ночь вот уже на протяжении месяца.

Это утешало, но и выматывало. Более того, она ужаснулась, увидев, насколько ухудшилось состояние здоровья императора за то время, пока она отсутствовала в его постели. У него раздулась левая нога и возникли проблемы с опорожнением кишечника, а кроме того, еще большее затруднение вызывала эрекция. И хотя Лань Гуй по-прежнему лучше, чем другим наложницам, удавалось стимулировать своего господина, ее беспокоило то, что он пристрастился к странным, даже абсурдным, на ее взгляд, извращениям.

Не раз он заставлял ее любить себя вместе с еще одной наложницей в позе «Фениксы, танцующие в паре», и хотя во всех случаях она оставалась основной партнершей, ей пришлось подчиниться его неожиданному желанию взять ее сзади — в позе «Прыжка белого тигра». Однако, несмотря на изматывающие клинчи и манипуляции, ему не удавалось справиться со своей импотенцией.

— В ваше отсутствие, Почитаемая, — объяснил Дэ Аньва, — его величество, страдая от одиночества, посылал в город за проститутками и трансвестами. Больше всего ему понравились трансвесты.

Лань Гуй кипела от возмущения. Ее не столько рассердило известие о трансвестах, разумеется, недоступных в Запретном городе, где император был единственным полноценным мужчиной среда шести тысяч обитателей, сколько было противно, что он вызывал проституток обоих полов, когда его окружало столько тоскующих женщин.

Но более всего Лань Гуй беспокоила пресловутая инертность, с которой вершила дела высшая знать империи. Чувствуя укрепление своих позиций по сравнению с прошлым, Лань Гуй пыталась обратиться к императору по поводу своих опасений. И пусть тайпинские мятежники больше не решались вторгнуться на север, но до сих пор владели Янцзы и территориями к югу и востоку от Великой реки, да к тому же плодились, как саранча.

— Они — раковая язва, пожирающая вашу империю, господин, — сказала она Сяньфэну, когда они лежали вместе. — Их следует уничтожить.

— Они уничтожают сами себя, Маленькая Орхидея, — ответил он. — Мои наместники докладывают мне, что эти бандиты как мухи вымирают от болезней и внутренних распрей.

— Тогда сейчас как раз подходящий момент, чтобы направить против них наши армии, полностью разгромить их и смешать с грязью.

Он прошелся пальцами по ее волосам;

— Ты всего лишь ребенок, Маленькая Орхидея. Тебе не понять государственных проблем. Наши настоящие враги — длинноносые варвары с их большими кораблями, с их опиумом, с их коварством.

Лань Гуй тревожно приподняла голову.

— Мы в состоянии войны с варварами? Так же как и с тайпинами? — Она едва сдержалась, чтобы не сорваться на крик.

— Я намереваюсь пойти на них войной, это так, — подтвердил Сяньфэн. — Остается только дождаться благоприятного момента. Их необходимо изгнать, именно они — раковая опухоль нашей империи.

Лань Гуй почувствовала страх. Не то чтобы она имела какой-то особый интерес к варварам, за исключением разве что Джеймса Баррингтона, просто она подметила признаки их силы еще в Уху. Несмотря на малочисленность, они явственно демонстрировали куда большую активность, чем кто-либо из знаменных, а их корабли и артиллерия далеко превосходили то, чем обладал император Китая. Она не сомневалась: варваров можно бить, но решиться на войну с ними, не покончив с тайпинами, виделось ей верхом безумия.