Восемь-восемь, или Предсвадебный марафон - [4]

Единственное, что волновало и влекло Семь-сорок к себе, как мотылька к пламени, это все, что хоть как-то было связано со Службой спасения. Когда в прошлом году он лично выследил и наказал радиохулигана Изю, то испытал такую радость, что целый месяц ходил окрыленный победой. Он познакомился с друзьями Ликвидатора — Иваном Лесничим и Димкой Бегемотом, вошел в клуб корреспондентов Службы спасения, учился вместе со всеми оказывать первую медицинскую помощь, мотался по различным выездам и слетам, на которые приглашали их клуб. Но все это как-то быстро сошло на нет, можно сказать, завяло на корню. Неформальный руководитель клуба Вереск не смог тратить на клуб столько времени, сколько раньше, с головой уйдя в личные хозяйственно-бытовые проблемы. То теще надо помочь, то квартиру отремонтировать, то семью на дачу перевезти. Как-то тихо откололся от общей массы и Бегемот, недавно ставший отцом. Остальная команда некоторое время продолжала по инерции собираться, но, не имея даже собственного помещения (как только Семь-сорок ушел из сторожей, школьный подвал, где проходили первые встречи клуба, стал недосягаем), разбилась на отдельные группки, пары, тройки и занималась, чем Бог на душу положит. Ликвидатор полностью переключился на судейство соревнований внедорожников, Бирюза, Неунывающий и Верволк пошли учиться на резервистов, в скором времени к ним собирались присоединиться Макс и Миксер. По-прежнему отслеживали помехи, но сами их больше не устраняли, а просто передавали информацию во внутреннюю Службу безопасности МСС. Ходить по грани закона и изображать из себя Дон-Кихотов не очень-то хотелось, особенно после того, как прозвучали первые выстрелы. Да, радиохулигана, которого все знали под кличкой Фредди, поймали и посадили, но оператора, к тому времени уже бывшего оператора, он все-таки ранил. А это уже не шутки. И нет никаких гарантий, что очередному ненормальному не захочется повторить его подвиг. Так что кесарю — кесарево, слесарю — слесарево. Никакой самодеятельности, никакого геройства. Все строго по инструкции: сообщить и не вмешиваться.

От всего этого на душе было особенно тоскливо и гадко. Пропало чувство единения, чувство команды, и Сергей чувствовал себя так, будто его обманули: поманили красивой картинкой и бросили. Сначала Тимуровщина, а потом «моя хата с краю, ничего не знаю». Может, попытаться заново всех собрать? Да без проблем, стоит только пару часов повисеть на телефоне, и все приедут. Но для чего? У любого объединения должна быть какая-то цель, которая станет идейным стержнем, не даст распасться. А какая такая цель может быть у возрожденного клуба? Помощь на дорогах до прибытия экипажей? Да ребята и так этим занимаются, особенно те, кто уже стал резервистом. Выезды на природу шашлычка поесть и бухашки побухать? Это запросто, но при чем здесь команда? Борьба с помехами? Но радиохулиганы вроде присмирели, как раньше на рожон не лезут. Разве что кто-то новенький объявится. И опять все те же проблемы: кто будет всем этим рулить, раз Вереск полномочия с себя снял? Где собираться? Кто спонсирует командные выезды и дополнительное обучение? В общем, с чем боролись — на то и напоролись.

Сергей, находящийся во власти этих невеселых мыслей, сгоряча едва не порвал старенький рюкзак, запихивая в него спальник — одноместный кокон, утепленный тройным синтепоном. Впрочем, для нынешнего выезда это даже перебор: в таком зимой можно спать без проблем, а тут июнь, пекло под тридцать. К тому же, вполне вероятно, что он вообще не пригодится, вроде как организаторы обещали проживание в пансионате, а не под открытым небом. Да и кокон — вещь довольно специфическая: его ни с кем не разделишь ввиду небольших размеров, не положишь к себе под бочок подругу. С одной стороны хорошо: никто к тебе не набивается. А с другой…

Сергею пока что катастрофически не везло с девушками. Те, которые нравились до замирания сердца, Семь-сорок всерьез не воспринимали, относясь в лучшем случае по-дружески, а в худшем — просто игнорируя. Остальные же были либо безнадежно скучны, либо глупы. Что, в сущности, почти одно и то же. Девушка, которая писала в армию, когда он пришел к ней с предложением руки и сердца, оглядела Сергея с ног до головы и предложила усыновить. Напрасно он пытался доказать, что восемь лет разницы в возрасте — это не срок и вообще ничего не значит, если люди любят друг друга. В этом году, когда он пришел на ее день рождения — юбилей, тридцать лет, — и снова дежурно предложил руку и сердце, она так же дежурно отказалась. Хотя ночь, последовавшая за праздничным застольем, доставила много радости обоим. Утром Семь-сорок ушел, не дожидаясь, пока она проснется и скажет, что все, что было между ними — не более чем простое влечение. Он не хотел все столь безжалостно и бездарно испортить. А чтобы именинница не обиделась, оставил вместо себя на подушке маленького плюшевого гномика с красным сердечком в руках.

Мать Сергея знала об этом увлечении сына, но сказать, что не одобряла — это значит, ничего не сказать. На ее взгляд, тридцатилетняя соседка совершенно не подходила на роль невестки, поскольку отличалась независимым нравом и крайне странным образом жизни, то и дело возвращаясь домой за полночь. То, что она занималась журналистикой, отнюдь не оправдывало, а скорее служило лишним фактором, подтверждающим ее несостоятельность как будущей родственницы. Мама уже начала заниматься поиском достойных кандидатур на роль жены своего шалопая, но увы: как только речь заходила о возможном знакомстве с кем-либо из дочерей или племянниц ее подруг, Сергей сразу же сворачивал разговор на другие темы или прикидывался глухим. Девушки, положительные решительно со всех сторон, его, увы, не привлекали.