Восемь минут тревоги - [18]

Шрифт
Интервал

На схеме Шпунтова тонкой карандашной линией были очерчены изящные формы будущего стола. На наклонной столешнице обозначены глазки абонентских гнезд, тумблеры, баянными кнопками рассыпанные на передней панели. Блок контроля работы сигнализационной системы примыкал к боковой стенке пульта, и Лагунцов в душе отметил: хорошее решение! И стол не загромождает, и на виду. Тут же были показаны отдельные микрофоны громкоговорящей и селекторной связи, ячеистая приставка для подзарядки следовых фонарей. Кресло-вертушка с выгнутой полуспинкой придавало, пульту вид операторской кабины…

Мало-помалу со схемой все прояснилось. Лагунцову будто наяву стала видна осуществимая в будущем идея целиком: и в габаритах, и в цвете, и в реальных расположениях блоков.

— А что, хорошо! Прямо как у настоящего конструктора! — с удовольствием похвалил капитан зардевшегося Шпунтова. Подержал схему на вытянутых руках, откровенно любуясь ею. — Нет, отлично! Молодцом!

Радовало Лагунцова, что и на этот раз он мог обойтись своими силами, без помощи штабных офицеров. Тешила душу мысль как после окончания монтажа собственного ПУ он вернет в штаб типовую разработку и выложит свой собственный замысел; представил, как вытянутся лица штабистов, и тщеславие — законное тщеславие — обдало душу сладостным холодком.


В это время по коридору, по гулким лестницам как-то уж очень весело, беспечно, громко простучали сапоги замполита, вернувшегося, как понял Лагунцов, с проверки службы нарядов. Им вторили другие шаги, уже значительно осторожней и тише — сержанта Задворнова, так же узнанные Лагунцовым.

Войдя к капитану, Завьялов потер руками глаза, помигал на яркий свет и уже затем вместо приветствия сказал Лагунцову:

— Днем жена вам звонила.

— Что ей надо? — не глядя на замполита, безадресно «послал» Лагунцов. Завьялов посмотрел на него удивленно: с чего вдруг капитан раздражен?

Щеки замполита вовсю горели румянцем, и Лагунцов внезапно ощутил собственное небогатое здоровье, умеренный рост, подумал с укором и неприязнью: «Хотя бы спросил, как там, в штабе!»

— А Шпунтов почему не отдыхает? Провинился? — спросил Завьялов, отстегивая пистолет и убирая его в сейф.

— На вот, погляди, — Анатолий протянул Завьялову схему, всем своим видом говоря: одни черт ты в ней ничего не смыслишь, да и неинтересно тебе то, чем мы заняты, хотя в душе сознавал — зря он так о замполите. — Шпунтов, свободны. Идите отдыхать, — отпустил солдата. — Утром поедете со мной к капитану Бойко. Они у себя уже начали делать монтаж ПУ, — пояснил замполиту.

Шпунтов подождал, не будет ли еще каких-нибудь приказаний от капитана. Лагунцов оглянулся на него, нахмурил брови:

— Вам все ясно?

— Ясно! — козырнул Шпунтов и вышел. Тут же, за дверью, послышался невнятный вопрос:

— Чего было, Шпунтик? — И разом все стихло.

— Чай пил? — спросил Лагунцов замполита и, не дожидаясь ответа, пригласил его с собой. От дверей столовой громко сказал:

— Чаю погорячей, Медынцев!

Сели. Завьялов тотчас уткнулся в схему. Медынцев принес масло, хлеб, два стакана в тяжелых подстаканниках. Лагунцов, наблюдая за этими приготовлениями, локтями почувствовал, как холодна скользкая пластмассовая крышка стола. Подумал: слабо топят, что ли? Попытался расшевелить замполита:

— Между прочим, о ПУ говорили и на совещании.

Замполит был занят или делал вид, что занят. Лагунцов все еще надеялся: вот сейчас Завьялов примется подробно его расспрашивать о совещании, и разговор, естественно, сам собой коснется рапорта. Не могут ведь не интересовать замполита собственные дела! Начать же разговор первым Лагунцов считал неудобным — все-таки он начальник заставы. К тому же замполит — вот ведь странное дело! — уже казался ему полусвоим, полугостем на заставе, и отношение Лагунцова к нему в этот момент было соответственным. Но Завьялов не касался нужной Лагунцову темы, да и вообще не реагировал на вопрос, будто не слышал.

— Ну, ты пока изучай, а я спущусь в котельную, — еще раз попытался капитан отвлечь замполита от пристального изучения схемы. Завьялов, не глядя на него, утвердительно кивнул.


Лагунцов вышел. В дежурной комнате, мимо которой он проходил, дверь была приоткрыта, наряд готовился к службе.

Солдаты в дежурной были заняты сборами и не замечали капитана, остановившегося в дверях. Негромко переговариваясь, братья Загородние прилаживали к ремням подсумки, по очереди регулировали на побеленной стенке дежурки пучки следовых фонарей.

Все делали слаженно, как на просмотре, но независимо друг от друга, — привычка, да и что-то свое изобретать не приходится. Рядом с солдатами, часто оглядываясь то на капитана, то — преданно — на своего вожатого Новоселова, сматывавшего поводок, топтался, стучал когтями по линолеуму Фрам. Дремов писал что-то в журнале за своим столиком.

Наконец наряд закончил сборы. Солдаты плотнее поддернули автоматы и встали в линейку на инструктаж. Только тогда дежурный заметил по-прежнему стоящего в дверях капитана. Доложил, что наряд в составе рядовых Загородних Петра и Павла и рядового Новоселова для инструктажа на охрану границы построен.

Лагунцов быстрым взглядом окинул пирамиды с оружием, шеренгу черных следовых фонарей на подзарядке, мигающую индикаторную лампочку блока приема сигналов с границы — все то, что привык ежедневно видеть в безукоризненном, идеальном порядке. Остался доволен.


Еще от автора Виктор Лукьянович Пшеничников
В пограничной полосе

Очередной сборник серии «Стрела» посвящен воинам-пограничникам. Велика протяженность нашей границы. В Заполярье и Кушке, в Бресте и на острове Ратманова зимой и летом, днем и ночью идут по дозорным тропам солдаты в зеленых фуражках. Самоотверженность, преданность своему народу — таковы основные черты этих молодых людей.


Последние метры

В этой книге повествуется о беспокойных буднях советских пограничников, об их верности воинскому долгу. Автор рассказывает о молодых воинах границы, которые несут службу по охране западных и южных рубежей нашей Родины. Художник И. В. Махов.  СОДЕРЖАНИЕ:  «Высота»  «Скажи слово сам»  «Жизнь вез пустоты»  «Урок не по учебнику»  «Мгновения границы»  «Последний шаг»  «Этюды с натуры»  «След, который оставишь».


Шпион умирает дважды

Пшеничников Виктор Лукьянович из того поколения, чьи судьбы с юных лет опалила война. Он родился на Урале, воспитывался в детском доме. Окончил ремесленное училище и начал работать кузнецом на Магнитогорском металлургическом комбинате. Старшие его товарищи, наставники, трудились здесь еще в годы Великой Отечественной войны, когда гигант отечественной металлургии давал для фронта сотни тысяч снарядов… Эти люди и стали его учителями, привили гордость за звание рабочего человека, а сам их труд — тяжелый и благородный — побудил к творчеству.Впервые писать он начал в армии, когда служил в Забайкалье, и героями этих рассказов стали солдаты, его сверстники.После службы в Советской Армии В.


Черный бриллиант

На таможне в аэропорте была пресечена попытка ввезти в СССР тексты антисоветского, подстрекательского содержания.


Тропою джейрана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Военные приключения. Выпуск 3

Третий сборник остросюжетных, приключенческих произведений, принадлежащих перу молодых писателей — членов Военно-патриотического литературного объединения «Отечество».Книга для занимательного и увлекательного чтения, рассчитанная на широкую аудиторию любого возраста.