Воры. История организованной преступности в России - [100]

Он много перемещался между Азербайджаном и Турцией, и в какой-то момент давние слухи о его убийстве в Стамбуле превратились в реальность. В августе 2016 года, когда он ехал по центру города и остановился на светофоре, по его «рейндж роверу» было выпущено несколько очередей из автомата с глушителем[604]. Но уже до этого, как только он исчез с радаров, его враги, почуяв кровь, как пираньи, принялись перехватывать его активы и вспоминать старые счеты. К примеру, вскоре после смерти Усояна был арестован Микеладзе. Его отправили в тюрьму по обвинению в приобретении и сбыте наркотиков; другой подручный Джаниева, Тимоха, отправился к себе на родину, в Белоруссию, где и был застрелен в 2014 году[605]. К концу 2016 года банда Джаниева практически распалась.

Во многом эта короткая и кровавая история повернулась так из-за характера самого Джаниева. Однако поразительно, насколько сильно на траекторию его жизни повлияли внешние события, ошибки и нереализованные шансы. Разумеется, организованная преступность в России и Евразии все еще сильна, хотя во многом уже практически лишилась своих «бандитских» корней. Однако ее дальнейшее развитие в значительной степени зависит от сохранения стабильности в преступном мире и его способности адаптироваться к новым сложностям и новым возможностям. И в последней главе мы попробуем сделать несколько заключений на эту тему.

Большой шок номер один: 2008

До 2008 года нам казалось, что, пока мы подкупаем полицейских и чиновников, все будет отлично, деньги будут притекать, как раньше, и что наше будущее в безопасности.

Сын «авторитета», 2014 год[606]

На момент написания этих строк, в конце 2017 года, российский преступный мир находится в сравнительно спокойном состоянии — невзирая на происходящие время от времени «странные» убийства. Однако напряжение нарастает. Пока неочевидно, разразятся ли в стране значительные криминальные конфликты, и если да, то будут ли они столь же масштабными и повсеместными, как в 1990-е. Однако такая опасность заметнее, чем когда-либо раньше. Возможно, здесь уместна параллель с Европой накануне Первой мировой войны. С одной стороны, есть амбициозные и набирающие силу группы, мало чем владеющие при нынешнем порядке вещей и готовые воевать за новое «место под солнцем». С другой стороны, есть люди, отчаянно желающие сохранить статус-кво и боящиеся, что новая война в лучшем случае станет очень затратной, а в худшем — разрушит всю систему. У некоторых игроков — которых можно, пожалуй, назвать «Османской империей» преступного мира — больше нет сил для поддержания своего статуса и защиты владений. В то же самое время международное соперничество обретает новую форму, напоминая борьбу империй за колонии. В этой аналогии есть условность, однако не приходится сомневаться, что нынешнее положение преступного мира находится под угрозой: отчасти из-за групп бунтовщиков, жаждущих реванша, как недоброй памяти Ровшан Джаниев, отчасти из-за имперских стремлений людей вроде Тариэла Ониани, отчасти из-за упадка прежних сильных игроков, например Дальневосточного воровского общака, или из-за борьбы за новые возможности.

Долговечность статус-кво в преступном мире после 1990-х и схема распределения его доходов были обусловлены тем, насколько точно они отражали сравнительную силу различных банд. По словам российского полицейского, «пока сохранялся баланс между “пушками” и “крышей” с одной стороны и доходами с другой, все шло хорошо»[607]. Однако мир меняется, и всем империям суждено распасться; любой статус-кво становится анахронизмом, даже в идеальных обстоятельствах. Отсутствие социальных лифтов, приведшее к успеху азербайджанского выскочки Джаниева, — лишь один из примеров того, что марксисты могли бы посчитать внутренним противоречием этого криминального порядка. В любом случае обстоятельства были далеко не идеальными, а российский преступный мир начал трансформироваться из-за целого ряда возможностей и проблем, самыми значимыми из которых стали глобальный экономический спад 2008 года и экономический кризис 2014 года в самой России.

Мировой финансовый кризис 2008 года оказал серьезное влияние на Россию, особенно с учетом зависимости экономики страны от экспорта нефти и газа[608]. Рубль девальвировался (несмотря на то что правительство «сожгло» свыше 130 миллиардов долларов своих валютных резервов на поддержку его курса), а реальные доходы упали почти на 7 процентов всего за 12 месяцев. После нескольких лет впечатляющего роста Россия оказалась в рецессии, что оказало серьезное влияние на преступный мир. Многие банды внезапно оказались в сложной ситуации: у них стало намного меньше объектов для рэкета, а ввиду замораживания или резкого снижения объемов государственных контрактов снизились и возможности для «распила» средств. Некоторым дельцам, правда, удалось преуспеть и в этой ситуации. Иногда это было связано с тем, что их основные активы хранились в иностранной валюте (и теперь они стоили намного больше в рублях), или с тем, что они удерживали контроль над все еще ценными физическими активами. В других случаях основные направления их бизнеса отлично приспособились к новой среде — к примеру, они занимались контрабандой или производством подделок, а их клиенты искали более дешевые пути для сохранения прежнего стиля жизни. Кое-кто, как и раньше, продолжал ссужать деньги под грабительские проценты. В результате произошел ряд мелких конфликтов и слияний. Некоторые мелкие банды были вынуждены войти в состав крупных и более успешных сетей — зачастую просто для того, чтобы их главари получили деньги для расчетов с ними и с продажной полицией.