Воровский - [30]
— Какая там ванна! Вы скорей рассказывайте, где моя Вера Михайловна?
— Мне не хотелось вас сразу огорчать, но, видно, ничего не поделаешь, слушайте. Петербургский комитет арестован. На этом заседании была и ваша жена, так что сами понимаете… В тюрьму попали многие товарищи. Ильич перешел на нелегальное положение. Вначале он было прописался в участке, но увидел, что за ним стали наблюдать. Пришлось прятаться. Вот здесь, у меня, он ночевал несколько раз. Главный наш штаб расположился на Троицкой улице, в доме сочувствующего большевикам домовладельца Симонова. Там же помещается и редакция газеты «Новая жизнь». Да что я вам рассказываю, сейчас пойдем туда, и все сразу станет ясным. Но сначала напою вас чаем. Знаю, что вы любите с лимоном, — сказал Воровский, — и лимон у меня есть…
Выпив чаю, они отправились в «Новую жизнь». Владимир Ильич, которого они там встретили, казался усталым и задумчивым более обычного.
— Будьте с ним осторожны, Владимир Ильич, — обронил Воровский, когда Ленин пожимал руку Бонч-Бруевичу. — Он весь начинен взрывчаткой. Ему следует немедленно разоблачиться…
— Тогда отведите его в отдельную комнату и разминируйте, — посоветовал Владимир Ильич.
Бонч-Бруевича стали расшивать. Когда сняли панцирь, особенно тяжелый на груди, и пояс, путешественник вдруг закачался, теряя равновесие. Оказывается, он так за неделю путешествия привык к тяжести на груди, что теперь, лишившись ее, чуть было не упал. Под платьем Бонч-Бруевич привез немалый груз взрывчатки и патронов для револьверов.
— Ну, познакомить вас, Владимир Дмитриевич, с нашим инородным телом? — спросил Воровский, когда путник немного отдышался.
— Что вы имеете в виду? — спросил Бонч.
Воровский показал на соседнюю комнату, где склонился над столом поэт Минский и куда только что вошли поэтесса-декадентка Тэффи и писатель Чириков.
— Ничего не поделаешь, приходится пока идти на такое сожительство. Но вожжи в руках Ильича, газета наша, так что можете не тревожиться. А мне даже интересно: можно не только читать мадам Тэффи, но иногда и взглянуть на нее. Скоро их время кончится, другой такой случай вряд ли представится… Я, как вам известно, любитель изящной поэзии. И сам, грешным делом, ею тайком от жены занимаюсь…
Воровский с Бонч-Бруевичем прожили в гостинице неделю. Но и за это короткое время Бонч-Бруевич сумел развить поразительную деятельность. Почти каждый вечер он заходил в номер к Воровскому и предлагал один проект за другим: то носился с планом издательства, то с планом журнала для широкой публики. Наконец порешили на журнале «Наша мысль». Он начал выходить с января 1906 года. Это был большевистский еженедельный журнал, в котором Воровский поместил несколько своих статей. Вышло пять номеров, и журнал был закрыт правительством за явно враждебное царизму направление.
А в это время в Москве события развивались более стремительно. По призыву Московского Совета рабочих депутатов 20 декабря началась всеобщая политическая забастовка. Забастовали рабочие фабрик и заводов, прекратилась работа в типографиях, встали поезда. Только Николаевскую железную дорогу не удалось остановить…
На московских фабриках и заводах проходили бурные митинги и собрания. Над головами скромно одетых людей тревожно забились гудки, на вокзалах засвистели локомотивы. Пролетарская Москва дружно поднялась на борьбу с ненавистным самодержавием и капиталистами. Забастовка переросла в вооруженное восстание.
Девять дней длился неравный бой. По Николаевской дороге были переброшены войска. Началась расправа с восставшими. Баррикады окрасились кровью. Дольше всех держалась Пресня — последний оплот рабочих.
Воровскому хотелось самому пробраться в Москву, очутиться поближе к месту битвы, но проехать туда оказалось невозможным: дорога была забита военными эшелонами.
Вслед за Москвой в конце 1905 — начале 1906 года восстания вспыхнули и в других городах России: Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Перми, Красноярске, Чите. В Новороссийске восстание окончилось победой рабочих. За оружие взялись шахтеры Донбасса, рабочие — металлисты Екатеринослава. На вооруженную борьбу против царского самодержавия поднялся народ Украины, батраки Польши и Прибалтики, крестьяне Гурии, рабочие Финляндии.
Отголоски московского вооруженного восстания разнеслись по всей необъятной Российской империи.
В Петербурге Воровскому приходилось выступать на собраниях, партийных митингах, полемизировать с меньшевиками, отстаивать ленинскую точку зрения главным образом по вопросам тактики.
Однажды Петербургский комитет РСДРП попросил Воровского выступить на большом собрании. Правда, Воровскому совсем не хотелось говорить перед широкой аудиторией, но долг обязывал. Пришлось согласиться.
В зале собрались члены фабрично-заводских ячеек и партийные агитаторы. Были и меньшевики. Они выступали против бойкота I Государственной думы. Воровский же отстаивал бойкот. Он старался говорить спокойно, последовательно и логично. Не прибегал к дешевым эффектам, не выкрикивал громких фраз, не стучал кулаком. Он хорошо усвоил то, что ему советовал Ильич: «Не возбуждать, а убеждать!» Вацлав Вацлавович старался аргументированно доказать свою правоту.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.