Воровский - [10]

Резолюция эта написана не нами, и я прошу Вас никому не говорить даже, что этот экземпляр попал к Вам из Орлова и что считают голоса из Орлова».

Воровский поддерживал постоянную связь с Башковым и Бабаджаном, отбывавшими ссылку в отдаленных местечках Вятской губернии, и с некоторыми товарищами из Москвы. Вацлав Вацлавович вел также переписку с заграницей (Львов, Женева и т. д,), добившись у вятского губернатора отмены просмотра своей корреспонденции.

Осенью 1900 года Воровский ездил на несколько дней в Петербург. Там умерла его мать, которая еще в апреле 1899 года покинула город Орлов. Ему было разрешено побывать на похоронах. На обратном пути из Петербурга Воровский заехал в Москву, встретился там с друзьями, оставшимися на свободе.

В ссылке Воровский теоретически окреп настолько, что смог разобраться в ренегатстве легальных марксистов. Он понял, что марксизм стал такой же модой, как некогда женский вопрос. К марксизму, как к огню мотылек, потянулась буржуазная интеллигенция. Но буржуазия не была тем классом, который мог драться до победного конца. Буржуазия труслива, она остановится на полпути. И большую опасность представляют собой так называемые столпы легального марксизма. Те, что печатают без помех свои статьи в легальных марксистских журналах. Своим ядом они отравляют молодежь, под видом марксизма преподносят ей чистейший идеализм.

К этому рассуждению Воровского толкнула статья Петра Струве в ноябрьской книжке «Мира Божьего» за 1900 год. В ней «марксист» Струве звал читателей к идеализму («назад к Лассалю, назад к Гегелю, назад к Фихте»). Правда, он и тут маскировал свое отступление от марксизма разными словечками, вроде «идеалистическое существо», то есть в одном понятии Струве хотел соединить и материализм («существо») и идеализм («идеалистическое»). Но усидеть сразу на двух философских стульях невозможно, и теперь позиция Струве, враждебная материализму, была слишком прозрачна, чтобы ее не рассмотреть.

В ту же ночь Воровский написал едкую обличительную статью. Утром отослал в марксистский журнал «Жизнь» и с волнением стал ждать. Ее напечатали как «Письмо в редакцию».

Как-то весной 1901 года из поездки в Москву вернулась Юлия Адамовна и привезла пачку свежих газет и журналов. Разбирая их, Воровский натолкнулся в «Русском богатстве» на заметку обозревателя В. Подарского, в которой шла речь о статье Юл. Адамовича (это был псевдоним В. В. Воровского. — Н. П.). Кровь бросилась ему в лицо, с трепетом он прочел: «Гораздо более интересно «Письмо в редакцию» г. Юл. Адамовича, который называет себя в этой заметке (по поводу г. Струве) «профаном», но рассуждает авторитетно и со своей точки зрения очень последовательно, так что дай Аллах и всякому специалисту так рассуждать».

Хотя эта оценка принадлежала перу буржуазного журналиста, тем не менее Воровский был рад, что его первое печатное выступление замечено, что о нем говорят в журнальном мире.

Вскоре пришла весточка из-за границы от Потресова. Он поздравлял Воровского с прекрасным началом, которое удалось «и по форме, чрезвычайно изящной, и по содержанию». А Потресов был тогда одним из редакторов «Искры».

Но Потресов не только хвалил, но и упрекал Воровского. Он считал, что автор «Письма в редакцию» слишком прямолинейно показал эволюцию Струве от материализма к идеализму.

Воровскому пришлось отвечать. В письме он отстаивал свою точку зрения. Он видел, что группа Струве повернула слева направо, и, чтобы читатель постиг всю суть этого акта, старался представить этот поворот в возможно выпуклой форме. Воровский сообщал, что он сознательно пошел на сгущение, ибо у Струве еще в книге, вышедшей в 1894 году (речь идет о «Критических заметках по вопросу об экономическом развитии России». — Н. П.), содержался «зародыш разложения», но тогда только некоторые раскусили это. Среди этих немногих, кто расслышал фальшивые ноты в трелях г. Струве, указывал Воровский, был Тулин (В. И. Ленин. — Н. П.). А сам он, Воровский, принадлежал к тому большинству, кто в пылу общественной борьбы марксистов с народниками не слышал фальши в выступлениях г. Струве. Почему он и многие другие заблуждались тогда? Воровский считал, что их прозрению мешали полемика с народниками, с одной стороны, и Плеханов, взявший Струве под свою защиту, — с другой. Поэтому, добавлял Воровский, в тоне его собственного выступления против Струве есть личный элемент человека, который вовремя не заметил лжи сам.

Но теперь, писал Воровский, ему стало ясно, что призыв Струве к идеализму не был случайным, что этот призыв закономерен и корни его находились в прежних произведениях «легального марксиста».

Статья Воровского против Струве стала известна и Владимиру Ильичу. В своей работе «Что делать?» Ленин причислил Адамовича (Воровского) к лагерю марксистов-ортодоксов.

Для самого Струве выступление Воровского прозвучало словно пощечина. Он обиделся на Адамовича, считая его статью неприличной. Потресов, видевшийся с Струве за границей, сообщал Воровскому: «Вы спрашиваете, кто мне говорил о неприличии статьи Адамовича. Нет, не богородица