Воровка - [2]

Прикинула к себе пару маечек, пришлось признать, что мои мысли о похудении были отнюдь не лишними… Эх, знала бы я, что все так повернется, не уминала бы блинчики с мамиными пирогами назло Светке, вечно сидящей на диете. Однажды летом я поправилась на целый размер. Если быть честной — на целых полтора. И до сих пор не могу сбросить проклятые шесть кило! Хотя… кому понравится, что твоя младшая сестра вышла замуж раньше тебя, мало того что вышла замуж — и муж у нее замечательный, и дом, и даже ребенок появился — толстый и лысый. Не то чтобы я завидовала или ненавидела сестру из-за этого, просто мы со Светкой никогда не дружили, хотя разница между нами всего в три года. Светка всю жизнь пыталась соперничать со мной — первая нашла себе подходящего мужа, первая устроилась в жизни, да что там — у нее все было великолепно… И вот теперь, когда мне выпал шанс отомстить за свою поруганную юность, за мамины вздохи и жалостливые взгляды, направленные на меня, за Светкино высокомерное презрение — мол, младшая сестра оказалась куда успешнее старшенькой, — ничего не выходило. Не то чтобы я была такой завистливой сукой и негодяйкой — ничего подобного! Это только в книгах сестры дружат до умопомрачения и жертвуют друг другу новые юбки и первую любовь. Такие уж они великодушные — если старшая в курсе, что младшая без ума от ее кавалера, то старшая безоговорочно капитулирует, чтобы не мешать счастью младшенькой. Дурдом! Мне подобная мысль даже в голову не могла бы прийти! Все мои подруги, имеющие сестер, жили с ними примерно так же, как мы со Светкой — в полосе отчуждения. Никаких особых родственных чувств никто друг к другу не испытывал, старшие не водили младших в кафе и цирк, младшие не хвастались в кругу одноклассников и подруг, что у них есть старшие сестры. Так и мы со Светкой — всю жизнь жили в одной комнате, нам поневоле приходилось сталкиваться по многу раз в течение дня, но чаще всего мы молча протискивались друг мимо друга и равнодушно передавали за завтраком масло или джем. Мне и в голову не приходило, что могут быть иные отношения, пока я не прочла какую-то книгу. Там сестры друг друга любили и друг о друге заботились. Младшая восхищалась старшей и стремилась быть во всем на нее похожей, а старшая с удовольствием гуляла с младшей и дарила ей всякие красивые вещи.

В тот момент я осознала, что книжные или киношные отношения гораздо лучше и однозначно приятнее тех, которые воцарились в нашей семье между детьми, и решилась действовать. Для начала я подарила Светке свой фирменный рюкзачок, который ей безумно нравился. Затем позвала ее с собой пройтись по набережной. В тот момент я дружила с одноклассником, и на прогулку меня звал он. Мы гуляли по набережной втроем, и Светка с удовольствием щебетала, смеялась и казалась счастливой. Через неделю новой жизни я узнала, что мой одноклассник влюбился в мою сестру и всю эту неделю они встречались тайком, за моей спиной. Мне было семнадцать, Светке — четырнадцать… После этого мое желание исправить наши отношения полностью улетучилось. Мне захотелось уничтожить маленькую дрянь, но в отместку я лишь порвала рюкзачок, который недавно ей сама же подарила. И началось: между нами вспыхнула настоящая война, до этого вялотекущая и холодная, а теперь разгоревшаяся в настоящий пожар. Родители за голову хватались, глядя, с каким остервенением мы делаем друг другу гадости. Светка таскала у меня из шкафа одежду и возвращала ее в непригодном виде, я прятала ее учебники, чтобы она не могла выполнить домашние задания и получала плохие оценки. Она обнаруживала каждого моего поклонника и пыталась переманить его себе, а тех, которые оставались стойкими к ее чарам, просто отпугивала, рассказывая обо мне гнусные небылицы. Мы с остервенением пытались уничтожить друг друга — не физически, конечно, но было в наших боевых действиях сладкое подспудное желание больше не видеть сестру никогда в жизни. Поэтому сейчас, выполняя ее просьбу, я со злорадным удовольствием сновала по комнатам, пытаясь найти то, что ей точно не понравилось бы… С каждым дополнительным квадратным метром шансы на это становились все меньше и меньше. И все же я старалась не унывать: надо просто знать, что искать, где, и, главное, делать это как можно тщательнее! Я вернулась в спальню и обнаружила на туалетном столике гору косметики и парфюмерии. Ладно, сейчас мне некогда разбираться с этим, вернусь сюда после того, как полностью осмотрю квартиру, а потом уже прикину, может ли косметика принадлежать хозяйке, или она в этом доме — временное явление. Моей целью была отнюдь не косметика…

Не желая сдаваться, я рванула в ванную — а вдруг? Но и в огромном санузле, сверкающем кафелем и позолотой, не было ничего особенного, кроме стандартного набора: какого-то крема, шампуня, кондиционера — и нескольких средств для ванны: пены, мыла Lush, бритвенного станка и странного вида бутылочки. Правда, на столике стояли три толстые свечи.

Мне даже показалось, что хозяин квартиры — холостяк или разведенный, хотя такого просто не могло быть. Вся эта история меня здорово расстроила. Мне было бы куда спокойнее (и, если честно, приятнее), увидь я лифчик на витиеватой спинке стула или разбросанные по полу женские трусики рядом с презервативами. Или просто распотрошенную постель, пахнущую утренним сексом, — любые следы пребывания женщины — от длинного волоса на идеально чистой расческе, лежащей на полочке в ванной, до надписи губной помадой на стекле. Что там обычно пишут одноразовые любовницы? Свой номер телефона? Или: «Не звони мне больше»? Ну, второе пишут в случае, если одноразовый секс не оправдал себя. Вообще, ванная казалась стерильной. Нигде не валялись халаты, полотенца и тапочки. Да уж, щедрый хозяин, ничего не скажешь. Если у него есть любовницы, они шлепают босиком по холодному кафелю, а потом по паркету, пока не доплетутся до спальни. Впрочем, их здоровье — не мое дело.