Воронья стража - [45]

– Вы были бы старше сына Марии Тюдор, – с сомнением проговорил я после короткой паузы.

– На самую малость, – согласился мой собеседник. – Но вы ведь знаете, какие шельмы бывают эти писцы! За лишний шиллинг они сделают вас сверстником самого Христа!

– А записи в церковной книге? – не унимался я.

– Тоже говорят лишь о том, что такого-то числа, такого-то месяца, такого-то года в семье Рейли появился на свет мальчик, крещенный Уолтером. Однако нигде не сказано, что это был именно я! К тому же у нас в Девоншире от рождения до крещения иногда проходит целые годы.

– Но так же нет никаких доказательств, будто вы есть мифический пропавший Тюдор! Или если уж брать по отцу – Габсбург, – как мне показалось, ловко парировал я.

– Вот именно! – Лорд-протектор широко улыбнулся и сделал виночерпию знак вновь наполнить кубки. – Вся суть в этих самых доказательствах. Их нет – и это факт! А факт, как известно, упрямая вещь. – Он поднял наполненную вином пиршественную чашу. – Однако почти всегда упрямство признак глупости. А потому выпьем же за глупцов, чья истинная вера – факты! – Рейли залпом осушил кубок и поставил его на черепаховую столешницу с такой силой, что окажись под драгоценным панцирем сама древняя морская тварь, она бы непременно высунула голову, чтобы разузнать, к чему весь этот грохот. – Но я приехал сюда совсем по другой причине.

– Я помню, вы желали справиться о самочувствии нашего друга Рейнара. – Мои слова, похоже, вызвали у собеседника легкое недоумение.

– А? Что? Ну да, конечно! Здоровье д'Орбиньяка! – кивнул лорд-протектор. – Но у меня есть дело и к вам, мессир! Оно касается вашего возвращения… – он замялся, – ко французскому двору. Однако, увы, разговор может оказаться долгим, а времени у меня уже нет. Меня ждут в палате общин, там намечается грандиозная баталия. А потому, сир, мы встретимся нынче же вечером и продолжим беседу. В Тауэре. – Рейли щелкнул пальцами, вызывая офицера охраны. – Вас немедля сопроводят туда, ваше высочество. Поймите меня правильно, я отнюдь не питаю к вам вражды, однако не желаю вводить в искушение неокрепшие умы лондонцев. Позвольте откланяться, сир! – Шляпа Рейли описала в воздухе замысловатую восьмерку, поднимая ветер страусовым плюмажем. – До вечера!

Глава 11

Не делая того, что тебе хочется, можешь делать все, что пожелаешь.

Чеширский Кот

Умение сохранять лицо, чтобы ни происходило вокруг, – вот то, что отличает джентльмена от всех прочих смертных. Этому искусству можно долго учить, однако научиться ему невозможно. А потому никто не мог по достоинству оценить всю гамму чувств, которую испытал я, вновь отправляясь в Тауэр. Меня не ждали там цепи и казематные застенки, меня просто вытащили, как пистолет из кобуры, а затем вернули обратно, когда стрелять стало больше не в кого. И здесь Лис был, несомненно, прав: нас с ним использовали просто и немудряще, и хотя напиваться по этому поводу было не в традициях английского аристократа, на душе было весьма тошно. Рейли всякий раз оказывался на шаг впереди, мешая сделать очередной ход и навязывая свою игру.

По-человечески мне было жаль валлийцев, в общем-то принужденных заниматься разбоем отнюдь не из природной склонности к этому неблагодарному ремеслу. Мы с Сергеем сделали все, чтобы они были уничтожены, не имея шансов на честную схватку. И оттого, что именно так и произошло, мне было чертовски мерзко. Однако пока я не был препровожден в Тауэр – игра стоила свеч. На кону стояла корона Англии, а такая ставка искупает многое. Теперь же перспектива становилась и вовсе сумрачной.

С одной стороны, Рейли упомянул, что желает моего возвращения во Францию, и как бы то ни было, чего бы ни ждал он от моего визита на “родину”, но это в значительной мере развязывало мне руки. Но с другой стороны, единственная возможность заставить меня что-либо сделать по указке лорда-протектора – оставить Лиса заложником в Лондоне. Не знаю, ведал ли об том наш хитроумный противник, но, вероятно, нечто подобное он подозревал. Кроме того, институтская задача, поставленная перед нами вездесущим Мишелем Дюнуаром в случае моего отъезда, усложнялась многократно. Расчетливый, точно гильдия бухгалтеров, помноженная на цех астрологов, Рейли не то чтобы всерьез рвался управлять делами королевства. Эту миссию он благосклонно предоставлял Тайному совету, уже слегка отошедшему от первоначального шока. Из всех, кого я видел ночью на крепостной стене Тауэра, один лишь лорд Фаттлмаунт снял с себя полномочия и покинул Лондон, даже не известив об этом королеву-мать и ее верного паладина.

Впрочем, сохранить тайну не удалось. За воротами его догнал конный отряд с приказом: “Сопроводить досточтимого лорда в его поместье с тем, чтобы оному не был причинен даже малый ущерб”. Уж и не знаю, насколько поседевший в боях доблестный воин, окруженный вооруженной челядью, нуждался в эскорте, но вступить в открытую схватку с людьми Рейли он не пожелал. Наверняка это было правильное решение. Я бы не удивился, если бы вслед за почетным караулом, в случае применения оружия, появился куда как более крупный отряд, спешащий разделаться с мятежниками. Лорд Фаттлмаунт, скрипя зубами, промолчал. И отбыл в имение под конвоем. “Я не желаю, чтобы кто-то посмел утверждать, – во всеуслышанье говорил по этому поводу самозваный отец британской государственности, – что я хочу разделаться с инакомыслящими! Их крови нет на моих руках!”