Воронье Гнездо - [9]

Кружок попытался её остановить и увести, но стоило ему дотронуться до подруги, как она одарила его мощным ударом локтем по носу.

— Мешок! — крикнула она Кружку, тем самым будто сдув его в сторону кареты.

Юноша трясущейся рукой перебирал багаж, другой — придерживал кровь из носа, иногда вытирая ею же слезы. Он вытряхнул из найденного мешка вещи и побежал к Лилии, совсем не думая, что делает.

Девушка сидела на коленях, держала голову Горация и бормотала какие–то нежные слова. Когда кружок передал ей мешок, она сказала голове: "До встречи", и начала складывать останки в мешок.

— Знаешь, — сказала Санни, глядя на это, — я постоянно чувствую вину за то, что все мозги достались только мне одной. Думаю, сейчас, когда ты видишь, как плохо тебе без них приходится, самое время извиниться. Прости меня. И, если хочешь знать мое мнение, тебе не стоит её слушать, а еще пора улепетывать. Это так, к слову.

Кружок продолжал стоять, как вкопанный, мысли лишились ясности, слова Санни не воспринимались, он лишь очарованно смотрел на то, как Лилия заканчивает набивать мешок.

— Завяжи и неси в карету, — сказала она, закончив.

Кружок покорно стал выполнять указания, краем глаза он замечал озадаченное лицо Санни, она что–то говорила, но все превращалось в гудение. Пелена ушла в карете: Санни больше не было, Лилия молча смотрела в пол, около неё лежал окровавленный мешок, со скамейки извозчика доносились голоса испуганных людей и одно резкое, знакомое Кружку "Но!". Карета двинулась, через окно было видно, как из–за горящего здания выбегали мятежники, но лошади уже неслись туда, откуда прибыли, по дороге, поглощенной сумерками. Праздничная поездка отменялась.

— У меня сломан нос? Какого…? — растерянно бормотал Кружок, ощупывая окровавленную переносицу, — Какая скотина?

— Прости, маленький, я случайно… — не поднимая головы, шмыгая носом, тихо ответила Лилия, чувствовашая на себе озадаченный взгляд друга.

Тот было хотел что–то сказать, но снаружи кареты, с места извозчика донеслось:

— Машина! Они за нами!

Кружка это не удивило, у него ещё не было ощущения, что все позади, а вот все остальные заелозили: кто–то начал ругаться, кто–то — выдумывать нелепые планы спасения, а иные вовсе спрыгивали с кареты на полном ходу. Кружок высунулся в окно, проводил взглядом одного такого акробата и уставился на желтый свет фар автомобиля, гнавшегося за ними. "Так вот какие у смерти глаза" — подумал он, как вдруг машина резко свернула на тракт, отходивший от основной дороги, и направилась по своим делам, оставляя позади клубья пыли.

Озадаченность пассажиров быстро сменилась очередной волной паники, основанной на неком хитром плане мятежников, но дорога продолжала быть пустой и тихой до самого Переграда — того города, где два студента думали, что делать с дохлым эльфом.

03 — По местам

Смрад и холод действовали на нервы, помогая волнению и страху уводить Славу от решения проблемы. Неподвижная туша отощалого эльфа пугала его больше, чем могла бы это сделать сатаническая помесь динозавра, мокрицы и гепарда. Хотелось убежать. Или просто лечь и уснуть. Или сесть и читать свою книжку, как несколько часов назад. К Илье, придумывавшему повод уйти от всего этого, Слава сейчас испытывал только презрение и выгнал бы его сейчас сам, без всяких поводов, но чувство беспомощности не позволяло ему взять ситуацию в свои руки.

— Нельзя хоронить. Ну, если только незаметно, — дошло, наконец, до Славы, — за убийство эльфа нас, конечно, не посадят, а вот хищение рабов — статья. Надо прятать.

Илья ничего не ответил, только тяжело вздохнул. Очень тяжело — эмоциональное напряжение и физическая усталость давили на грудь. Окно уже пропускало первые, тусклые лучи солнца, которые делали обстановку еще менее уютной, а также напоминали о том, как давно ребята не спали.

— Есть топор… — задумчиво говорил Слава, — мешок найдется… Слушай, можешь…?

— Могу, — буркнул Илья.

— Хорошо… Я сейчас… — Слава принялся искать нужное.

— Но прямо сейчас я упаковал бы тебя, а не его.

В других обстоятельствах Слава отшутился бы, но в этот раз он принял всё всерьез. Молча найдя мешок с топором и вручив их приятелю, он извинился и налил себе воды.

Толстые пальцы Ильи ходили по ручке топора, его карие глаза, полные нерешительности, были направлены на распластавшуюся тушу. Неуверенный взмах топором — исходная позиция. Ещё одна попытка взмахнуть — исходная позиция. А ведь он только об этом и мечтал на лекциях в медучилище.

— Хэй–эх! — лезвие топора впилось в эльфийскую ляжку, обрызгав Илью горячей кровью.

Только это произошло, эльфийская туша подняла голову и неистово завопила. Завопил ей в ответ и Илья, оставляя топор торчать в ноге. Слава молча смотрел на этот необычный диалог, не понимая как реагировать. На несколько секунд он даже почувствовал облегчение и радость, подумал, что ещё не всё потеряно, но тут Илья вынул топор из ляжки и врезал тыльной его стороной эльфу по лицу. А затем — лезвием по шее. Ком подступил к горлу, слезы — к глазам, но Слава продолжил смотреть на эту жуткую сцену расчленения. Илья раззадорился не на шутку.