Воронцов - [96]

Вступив в лес, отряд Клюге-фон-Клюгенау обнаружил, что разобранные завалы восстановлены горцами, мало того — появились боковые завалы. Из густого лесного массива на отряд обрушился прицельный огонь. С большими потерями отряд брал один завал за другим. Почти вся артиллерийская прислуга и лошади были перебиты. Орудия пришлось катить вручную, а раненых нести на руках. Погиб генерал Пасек, командовавший авангардом. С трудом удалось соединиться с прибывшим транспортом. Утром отряд выступил в обратный путь. И вновь горцы успели восстановить старые завалы и возвести новые. Навстречу отряду из Дарго было послано подкрепление, которое и спасло его от полного уничтожения. Запас сухарей пополнился незначительно, а раненых у М. С. Воронцова стало почти на 800 человек больше.

Командующий приказал уничтожить все вьюки, чтобы освободить оставшихся лошадей для транспортировки больных и раненых. Палатки пошли на изготовление примитивной обуви для солдат. Освободился Михаил Семенович и от своего имущества, а белье отдал для перевязки раненых. Спал он на голой земле и, как и другие, грыз свой сухарь.

Понимая, что с большим количеством больных и раненых отряду не пройти через перевал Кырк, Воронцов решил идти вперед, к укреплению Герзель-аул, где находились русские войска. Он заявил, что погибнет со всем отрядом, но не покинет ни одного больного или раненого.

К. К. Бенкендорф вспоминал: «Уже несколько дней, как мы не имели продовольствия; рогатый скот был съеден. Жили, несмотря на противника, несмотря на усталость, на общее истощение, жару, голод, жажду; жили потому, что в армии, подобной нашей, жизненную силу составляет энергия начальников, дисциплина и мужественная покорность солдата, и все эти факторы были налицо. Солдат выказал чудеса покорности и храбрости, а энергия графа Воронцова была просто изумительна; он проявил ту силу, которая увлекает, воодушевляет, электризует; ту силу, которой обладает только недюжинный начальник и которая внушает массе, покорившейся ей как по волшебству. Никогда граф Воронцов не был так прекрасен, как в эти минуты, когда многие из нас уже отчаивались в спасении отряда. Стоило только взглянуть на него, чтобы набраться новых сил и весело идти навстречу опасностям, на которые он смотрел ясно и спокойно»4.

Шамиль не ожидал, что Воронцов решит идти вперед, а потому отряд не встретил сперва противодействия горцев. Но уже 14 июля противник обрушился на отряд с такой силой, что, казалось, ничто не сможет противостоять его натиску. Приходилось преодолевать огромные завалы, овраги и крутые спуски. Большое число раненых лишало отряд маневренности, скорость движения была минимальной. Нередко передовая группа, бравшая штурмом очередной завал, оказывалась отрезанной от основного отряда. Бывали случаи, когда командующий лично восстанавливал разорванные связи и заставлял противника отступить. Твердость, хладнокровие и уверенность Воронцова давали солдатам надежду на благополучный исход.

16 июля отряд прибыл в Шахмал-Берды. Здесь была хорошая питьевая вода и поля, засеянные пшеницей и кукурузой, что дало пищу людям и лошадям. Но вскоре отряд окружили полчища горцев. Отбиться своими силами было невозможно, и М. С. Воронцов отправил лазутчиков к генералу Р. К. Фрейтагу, чтобы тот поспешил на выручку.

Р. К. Фрейтаг с 7,5 батальонов, тремя сотнями казаков и 18 орудиями двинулся навстречу Воронцову. 19 июля после жестокого боя с горцами оба отряда соединились, а 20 июля они пробились к Герзель-аулу.

Своеобразный отчет о походе на Дарго дал Михаил Семенович в письме к А. П. Ермолову. «Штурмуя беспрестанно позиции и овраги, мы не только не оставили ни одного раненого, но ни одного колеса, ни одной вещи, ни одного ружья». Результатов больших нет, «но мы повиновались воле Государя и общему мнению в России, что не показаться сего года в горах было бы стыдно». И делает важный вывод: «Мы пошли очертя голову, сделали все, что возможно, и вышли благополучно и, смею опять сказать, не без славы. Теперь уже настанет время для войны более систематической и которая хотя тихо, но вернее должна в свое время улучшить положение здешних дел»5.

В обзоре военных действий на Кавказе в 1845 году, составленном Генеральным штабом Отдельного Кавказского корпуса, говорилось, что «появление войск в крае, где еще никогда не была нога русских, занятие нами Гумбета, трехнедельное пребывание в Андии, славное взятие с боя и истребления Дарго и, наконец, проследование отряда по пути, который доселе был неизвестен и едва ли считался проходимым — все это достаточно убеждает в том, что для Русских войск нет ничего невозможного»6.

Русской груди и русским штыкам, заявил М. С. Воронцов, никто противостоять не может. Вместе с тем эти успехи достались слишком дорогой ценой. Русские войска лишились 3 генералов, 141 офицера и 2831 нижнего чина.

Николай I направил М. С. Воронцову рескрипт: «Вы вполне оправдали Мои ожидания, проникнув в недра гор Дагестанских, считавшихся доселе неприступными». Завершается рескрипт словами: «В справедливом сознании, как прежних, так и теперешних знаменитых заслуг ваших, Я возвел вас в Княжеское достоинство с нисходящим потомством»7.