Ворон и Голландка - [90]

Губы Кристины дернулись.

– Это было недолго.

– Вы что?..

Она кивнула.

– А наутро он принес мне завтрак в постель. И можешь быть чертовски уверена, он куда-то уходил, чтобы раздобыть молоко двухпроцентной жирности и розы.

Тесс не могла не почувствовать легкий укол боли. Столько людей занимаются сексом, а наутро вместе завтракают – но Тесс не принадлежала к их числу. А этим утром она вообще не позавтракала, потому что ее желудок содрогался при одной мысли о еде.

– Ну, я надеюсь, Рик убедил тебя в своей невиновности?

– Да, он сдал тебя с потрохами, – радостно ответила Крис. – Пел, как канарейка, если выражаться его профессиональным языком. Тем не менее мне стало еще легче, когда ты пришла сюда и повторила примерно то же. Полагаю, он не подговорил тебя это сделать, потому что я не представляю более правдивых извинений, чем твои. Здесь ты молодец. Ты нисколечки не пыталась что-то приукрасить. Я даже чуть не подумала, что ты сможешь снова мне нравиться. Чуть не подумала.

Китти была права: Тесс была обязана извиниться, но Кристину ничто не обязывало ее прощать. И все же ей было больно от того, что эта открытая, добрая девушка больше ей не доверяла.

– Расскажи, что это ты делаешь, про эту офренду.

Ее умышленно искаженный испанский вызвал у Кристины легкую улыбку:

– Ofrenda. Это в память о моей бабушке. Она умерла в прошлом году.

– А зачем пиво, сигареты и все эти вещи?

– Потому что в День мертвых умершие возвращаются, чтобы встретиться с нами. Для этого мы собираем их любимые вещи, традиционные бархатцы и pan de muerto – хлеб мертвых. – Она взяла пару серебряных гребешков: – Это бабушкины любимые. Еще она любила пиво и кено[198] – только я взяла билеты мексиканской лотереи. Больше всего она любила курить «Мерит» – это ее и убило. Если бабушка вернется, она захочет покурить. День мертвецов – не время для нотаций.

– А это может делать кто угодно?

– Конечно. Для этого не нужно оформлять лицензию. – Кристина пристально посмотрела на Тесс. – А ты кого-то потеряла? Вот здесь есть место, можешь поставить сюда. Я тебе помогу.

– Может быть… Для этого мне нужны кое-какие вещи, обычные вещи, как у тебя, только я не знаю, где их можно найти.

– Не знаю, что тебе нужно, но здесь рядом есть магазин «Семейный кошелек», а на Мейн – винный магазин. Это для начала. Иди раздобудь все, что считаешь необходимым, а я пока накрою столик скатертью, поставлю свечи, цветы и хлеб мертвых.

– Не знаю…

– Давай, Тесс. Может, это единственный случай, когда нужно поддаться своим побуждениям.

Она вернулась менее чем через полчаса, так нагруженная покупками, будто изрядно покопалась в мусоре. Бутылка мескаля[199], бигмак, губная гармоника «Hohner Marine Band», пакет сахара «Домино». Труднее всего было найти «Бикон-Лайт» – газета попалась, когда она уже почти смирилась с тем, что придется взять «Нью-Йорк Таймс». Ей пришлось объехать почти всю северную часть города, прежде чем она заметила книжный магазин, где продавались иногородние газеты.

Ее собрание артефактов казалось ничтожным в сравнении с более детализированной ofrenda Кристины, и Тесс решила пройтись по галерее, присматривая, что еще можно добавить. Ее взгляд привлекло керамическое такси, за рулем которого сидел ухмыляющийся скелет-психопат, а сзади – внушающие ужас скелеты-пассажиры, прижавшие костлявые пальцы к щекам, как на картине Мунка, в то время как на багажнике громоздился черт, с довольным видом наблюдавший за всей картиной. Крис кивнула в ответ на ее немой вопрос, и она поставила такси на столик со свечами и цветами, хотя в действительности пассажиров не было. Ни одного свидетеля, не считая ее самой и водителя, который, насколько ей было известно, вовсе не улыбался. В то утро был густой непроглядный туман, и Тесс не видела черта, сидящего на крыле такси, но она никогда не сомневалась, что он действительно там сидит.

– У тебя есть портрет? – спросила Крис. – По традиции нужен портрет.

Да, у нее есть. Даже два. Воспоминание о человеке, взлетевшем над аллеей Феллс-Пойнт, и фотография в еженедельнике. Фото крупным планом, но все равно куда менее четкое, чем первая картинка. Наверное, часть проблем заключалась именно в физической фотографии, а не воображаемой. Люди во всем винят то, что находится у них в голове. «Но может быть, виной всему материальные предметы», – подумала Тесс. Памятные вещи, пачки любовных писем, даты, которые мы держим в уме, – возможно, именно это отягощает нас и не дает двигаться вперед. Фото в ее еженедельнике было невидимым клинышком между нею и Вороном, амулет между нею и риском глубокой привязанности в этом мире, где постоянно присутствуют смерть, жизнь и другие женщины. Она достала снимок из тонкой папки для визиток и прикрепила его к ofrenda напротив такси, отнявшего у него жизнь.

Джонатан Росс, погибший в двадцать восемь, потому что был лучшим репортером, чего сам не успел понять. Ему было суждено писать, а ей – действовать. Vale.

– Твой парень? – спросила Кристина.

– Нет, – ответила Тесс.

* * *

Монаган сидела в кафе, которое заметила, пока каталась по городу, выполняя свою миссию по поиску приношений. Оно привлекло ее своим названием – «Сестры-близнецы». Здесь оно имело буквальное значение, хотя фотография владелиц не внушала доверия. У одной были темные завитые кудри, а у второй – прямые светлые волосы. Меню также удивляло контрастами: пирожные и тако предлагались вперемешку с более здоровой пищей. Тесс заказала чашу фруктов и ткнула пальцем в посыпанную сахаром булочку в витрине.