Воробьевы горы - [31]
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Поляна среди дремучего леса, покрытая травой и цветами — незабудками. Вокруг стеной стоят деревья: могучие дубы, ели, липы, сосны, березы. Все густо заплетено диким хмелем. Вбегает Л ю б а ш а, прижимая к груди скатерть-самобранку. Волосы ее растрепаны, платье изорвано. Она без чувств падает на землю, потом приходит в себя: опираясь на руки, приподнимается.
Л ю б а ш а. Лес! Родной! Дремучий! Укрой! Защити! Они идут! Они придут сюда! Слышишь, Липа-Липушка? Помнишь, как от пожара тебя отстояли с дедушкой? Как змей, огонь летел, пасть свою разинув. Лизнет — и нет ничего, один пепел и смрад… Не мы ли тебя укрыли от змея лютого? Укрой же меня теперь, Липушка, идут сюда разбойники, самого лютого змея лютей. Слышишь, Елка-красавица? Кто красоту твою спас от губителей древоточцев? Не мы ли с дедушкой да с Васильком? Сколько их было, злых? А нынче, нынче… Если б ты видела только!.. Спаси, взмахни руками бахромчатыми, пусть наколются лиходеи, пусть отступят… Хмель, молодой удалец! Заплети дорогу разбойникам, не дай меня в обиду. Дуб, могучий Дуб! Ляг им поперек пути, пусть споткнутся они, шеи себе переломают. Слышишь, лес? Защити! Не выдай!..
По лесу словно проносится порыв ветра. Зашумели, зашептались вершины деревьев. Стволы засветились таинственным светом. Шум усиливается. В листве заискрились бесчисленные огоньки, словно разом открылись тысячи глаз. Слышится тихая музыка, и вдруг деревья оживают. Первым от дуба отделяется широкоплечий, коренастый ч е л о в е к в зеленом шлеме, с окладистой бородой, с узловатыми руками и ногами.
(Растерянно прижимая к груди скатерть-самобранку). Кто ты?
Ч е л о в е к в ш л е м е. Ай не признала? Не раз в прохладе моей с милым своим сиживала. Дуб я, дядюшка твой лесной… Выходите, братья и сестры!
Шум в листве усиливается, слышатся слова: «Выходите!.. Выходите!..» Любашу постепенно окружают лесные жители: матушка Б е р е з а в белом косоклинном сарафане с черным узором и в таком же платке, — ни дать ни взять древняя старуха раскольница; удалой, весь в кудрях молодец Х м е л ь; стройная краснокудрая Р я б и н а с тонкими, бледными руками; полная добродушная Л и п а; суровая красавица Е л ь со строгим лицом и длинными темными косами.
Д у б (Любаше). Люби да жалуй, все лесные твои товарищи… (Обращается ко всем.) Идет к нам тать, для всех губитель равный, идет, никого не щадит… Не пустим вора, укроем девушку. Хорошо она со своим дедом в лесу хозяйствовала?
В с е. Хорошо!
Л и п а. Не пустим.
Е л ь. Пусть попробуют.
Б е р е з а. Обожгутся.
Д у б. Поможем тебе, Любаша… Только не взыщи: у дерева и железа сила неравная…
Слышен треск валежника.
Л и п а. Идут…
На поляну выскакивает З а я ц.
З а я ц. Идут… идут… (Мечется по сцене.)
Д у б (хлопает его по плечу). Очнись, косой!
Заяц вскрикивает, подскочив, падает.
Лесной народ позоришь. Встань!
З а я ц. Идут же… Сюда идут!
Д у б. Знаем. Только видишь — не бежит никто.
З а я ц. Много их. Да все страшные, рогатые! Я жить хочу! Я прыгать хочу! Ох, смерть моя!
Д у б. Где у тебя душа, косой?
З а я ц (ощупывая себя). Не знаю… не знаю… Тут?.. Тут? Нет… нету… Пропала…
Д у б. В пятках она у тебя! (Трясет его.)
З а я ц. Ой! Ой! Больно! Пусти!
Д у б. Встала на место, спрашиваю? (Трясет.)
З а я ц. Встала! Встала! Пусти!
Д у б. А раз встала — бейся! Не зайцем будь — львом!
З а я ц. Львом? Ох, страшно!
Д у б. А пискнешь — лучше тебе не жить.
З а я ц. Буду с вами… Идут… (Стоит, трясется.)
Барабаны приближаются. Деревья готовятся. Уже доносятся голоса.
Д у б. Стойте стеной, братья и сестры! Пусть земля горит у разбойников под ногами, пусть каждая травка, гриб и тот врагу урон принесет! Укрой Любашу, матушка Береза!
Береза укрывает ее зеленым плащом.
Д у б (Любаше). Что бы ни услышала, что бы ни увидела, с места не сходи!
Слышны голоса. Советник: «Мы забрались в самую глушь, ваша светлость. Дальше идти опасно». Железное сердце: «Вздор! Я не уйду отсюда без волшебной скатерти! Мы найдем сейчас лужайку и подкрепим свои силы». Хмель вдруг тихо захохотал. Остальные машут на него руками.
Что ты?
Х м е л ь. Потеху чую! Пусть осмелеет враг, начнет пировать… Он начнет, а мы кончим!
Д у б. Все бы тебе тешиться, братец Хмель. Да уж ладно, быть по-твоему. Прячьтесь все, встретим душегуба. (Ложится на траву, принимая вид поваленного бурей дерева.)
Лесные жители прячутся. Барабаны смолкли, и тишина кажется еще более грозной. Приближается шум шагов. На поляну выходят Ж е л е з н о е с е р д ц е, с о в е т н и к, У х о, который несет блестящий щит, и р о г а т ы е.
Ж е л е з н о е с е р д ц е. А вот и поляна.
С о в е т н и к (указывая на лежащий дуб). А вот и трон для вас, мой герцог. Покорная природа будто нарочно приготовила его.
Ж е л е з н о е с е р д ц е. Видите, советник, ваши страхи напрасны. Каждое дерево, каждая травинка стоят передо мной навытяжку, будто ожидая приказаний.
Б е р е з а (вполголоса). Ждем не дождемся!
Д у б. Тсс…
Ж е л е з н о е с е р д ц е (подскакивая). Что это?
С о в е т н и к. Что случилось, ваша светлость?
Ж е л е з н о е с е р д ц е. Эй, Ухо, держи свой парус по ветру!
Предлагаемые читателю воспоминания одного из старейших драматургов и киносценаристов страны А. Д. Симукова (1904–1995) представляют собой широкую картину жизни нашего общества на протяжении почти всего XX века, а также размышления автора о театральном искусстве и драматургии. Свою литературную деятельность А. Симуков начал в 1931 г., получив благословение от А. М. Горького, в журнале которого публиковались первые рассказы молодого литератора. Его пьесы, в большинстве своем веселые, жизнерадостные комедии, «Свадьба», «Солнечный дом, или Капитан в отставке», «Воробьевы горы», «Девицы-красавицы», пьесы-сказки «Земля родная», «Семь волшебников» и многие другие широко ставились в театрах страны, а кинофильмы по его сценариям («Волшебное зерно», «Челкаш», «По ту сторону», «Поздняя ягода» и другие) обрели широкую известность.