Вор с черным языком - [61]

– Мы даже не проверили, нет ли на острове свежей воды, – сказала Норригаль.

– Некоторым людям нужен только предлог, чтобы превратиться в грязное животное, – проговорила Гальва с еще не угасшим отвращением к задуманному надругательству над ее сосудом для вина.

Мне вдруг пришло в голову, что старик наверняка бывал прежде в таких переделках и запросто мог сделаться людоедом. Конечно, я понимал, что это уж чересчур, но ощущение такое было. Потом я решил немного вздремнуть. Кстати, о людоедах… Я посмотрел на следы моих укусов на теле Малка. Нет, я не искалечил его, мне вообще не по душе кусать людей. Похоже, зрение возвращалось к Малку, и Норригаль тоже уверяла его в этом. Я собрался было встать, чтобы не оказаться первым, кого он увидит, но усталость взяла свое. Малк зажмурил глаза, потер их большими пальцами, покачал головой и с прищуром посмотрел на меня. Я ответил ему равнодушным взглядом.

– Это ведь ты убил Менриго?

– Но это ведь он был отравителем?

– Можно сказать и так.

– Тогда можно сказать, что я.

– А почему не меня?

– Посчитал лишним.

Он кивнул, разглядывая меня; голубой оттенок его глаз плавал в море раздраженно-розового.

– И что мы теперь будем делать? – спросил я.

– Ты же знаешь, что за тобой должок.

– Насколько я понимаю, устав «Суепки бурьей» пошел ко дну и мы не обязаны драться на дуэли.

– Хрена лысого ты уйдешь от расплаты.

– А я и не собирался. Просто предлагаю отложить наши разборки до того, как окажемся в более подходящем месте.

– Наш с тобой разговор не окончен.

– Это мой разговор с тобой не окончен, – сказала Гальва, указывая пальцем на Малка.

– Отвали от меня, спантийская… дура!

Гальве не потребовалось даже прикасаться к рукояти меча, чтобы показать, насколько все висит на волоске. Ее лицо это легко объясняло. Скорее всего, Малка спасло то, что он выбрал слово «дура», а не «сучка», хотя уже растянул губы, чтобы произнести именно это.

– Вы похожи на стадо ослов, – сказала Норригаль. – Спорите, кто кого убьет, когда всем нам грозят жажда и голод. Мы можем год проторчать на этом острове.

– Она права, – согласился я, но меня не услышали.

– Покончить с этим можно только одним путем, – продолжила Гальва. – Если ты поклянешься не трогать моего спутника. А потом извинишься.

– Я не стану извиняться ни перед тобой, ни перед ним.

– Хи-хи-хи! – прыснула Норригаль.

– Мне не нужны твои извинения, – сказала Гальва.

– Какого тогда демона шипастого тебе нужно?

– Давайте выберем старика капитаном, – предложила Норригаль. – Вам придется мочиться в собственные сапоги и пить оттуда, и в этом будет больше смысла, чем в вашем словесном поносе.

– Малк На Браннайк, ты должен извиниться перед Смертью, – пояснила Гальва.

У нее получилось «Маллук На Браник», и если вы знаете способ, как сдержать смех, расскажите и мне. Я в таких случаях хихикаю в кулак.

Малк приоткрыл один глаз:

– Извиниться перед драной Смертью? Ты серьезно?

– Как никогда в жизни.

В чем хорош настоящий убийца, так это в том, как он говорит с другим убийцей, понимая, что находится на волосок от смерти.

– Отлично, чокнутая спантийская бочка с говном. Прости, если я оскорбил Смерть, и катись на хрен.

– Принято, – ответила Гальва.

Чудесный образец дипломатии по-китобойски. Мой гальтский друг сделал то, на чем настаивала Гальва, но при этом сохранил лицо. Мы сколотили на скорую руку маленькое грубое перемирие, вместо того чтобы убивать Малка, потому что он был хорошим гребцом и мог нам еще понадобиться. А все шло к тому, что так и будет. На этой смазке и крутятся колеса цивилизации.

И тут появился старик, помахивая перед нами вонючим башмаком и вытирая губы рукавом с таким видом, будто он умнее нас всех, вместе взятых. Возможно, он был прав.

Мы таки нашли пресную воду: капли дождя скопились в каменной чаше неподалеку от корявого дерева. Она была немного грязноватой, о чем смущенный гарпунер с готовностью нам сообщил. Норригаль заверила нас, что воду можно будет пить, если мы найдем, в чем ее кипятить. Я не удержался и сказал:

– Разумеется, те из нас, кто больше любит мочу, не обязаны от нее отказываться.

Старик Гормалин недобро покосился на меня, зато Норригаль фыркнула от смеха мне в награду.

Следующая наша находка оказалась необычной. Мы с Норригаль отправились обследовать солнечную сторону острова. Забрались на скалы и там, в расщелине меж двух зеленовато-серых валунов, дающей укрытие от ветра, я заметил кусок старого ржавого металла. Если бы солнце, уж какое есть, не светило под нужным углом, я бы его не увидел. Встав на четвереньки, я пролез между камнями в просторную пещеру и принялся счищать с металла траву и мелкие камни.

Так я и раскопал шлем на голове мертвеца. Нет, мы вовсе не страдали от недостатка трупов – незадолго до этого море выплеснуло на берег трех мертвых матросов с «Суепки», в том числе и предателя Менриго. Но этот человек умер давным-давно. Просто бородатый скелет, разукрашенный стрелами.

Плавать в ганнских водах до сих пор было опасно из-за свирепых северных пиратов, но теперь они были лишь тенью былой своей мощи. Я читал, что древние ганны любили спиральные узоры, и у этого иссохшего трупа на ржавом стальном нагруднике были выгравированы три спирали. Лучше бы деньги гравера отдали кузнецу и тот сделал нагрудник на три дюйма шире, потому что пронзившие мертвеца стрелы разминулись со сталью на толщину одного пальца. Может, он решил укрыться в расщелине или приполз сюда умирать, но у него вышло и то и другое. В кошеле ганна все еще хранилось серебро, и я избавил его от груза. Вот только интересно, чьи это были стрелы. Вероятно, других ганнов.