Вор с черным языком - [59]

Корабль снова накренился, и мы покатились прочь от шлюпки, как пивные кружки по барной стойке. Мне удалось ухватиться за железное кольцо на палубе и продержаться до тех пор, пока судно не качнулось в другую сторону, и я заскользил на заднице обратно. Возле шлюпки я оказался одновременно с двумя другими матросами – Малком и тем спантийцем, который, скорее всего, отравил Гальву. Он бросился ко мне, но я, вместо того чтобы защищаться, сказал ему:

– Помоги мне спустить эту дрянь, а потом уже убивай.

Просвистевшее мимо щупальце чуть не снесло ему голову, а корабль накренился еще раз, едва не завалившись на борт, так что палубу залило водой. Это убедило спантийца. Гальва и Норригаль вместе с гарпунером сели в шлюпку. Мы отдали концы и грохнулись вниз как раз в то мгновение, когда «Суепка бурьей» взвизгнула и – при всей своей свиной мощи – все-таки захлебнулась. Мачты наконец-то подломились, матросы отчаянно закричали, а жуткий черный принц кальмаров соскользнул в плавающие на воде обломки.

– Раз! – выкрикнул Малк, что меня ничуть не удивило.

Похоже, это было его любимое слово, и мы гребли, налегая на весла. Прямо по нашему курсу барахтался, уцепившись за обломок реи, капитан Болщ. Он расстегнул пряжку намокшей накидки из белого лисьего меха, которая норовила утянуть его на дно, отбросил ее и поплыл к нам. Гарпунер помог ему забраться в лодку. Капитан отплевывался и ругался до тех пор, пока Малк не дал ему оплеуху со словами:

– Бери весло!

Капитан подчинился. Мы гребли, спасая свои жизни. Неказистая куча камней, которая лежала, казалось, за лето, осень и сумеречь от нас, была нашей единственной надеждой. Я оглянулся назад, на резвящуюся в воде тварь, и совершенно напрасно, потому что едва не обоссался от увиденного. Нет, вру. Я действительно обоссался. Кракен чуть ли не лениво плавал среди мусора и подталкивал моих бывших товарищей по команде к жуткой клювастой морде, перед которой образовался бурлящий кровавый водоворот. Я думал, что у меня совсем не осталось сил, но тут вдруг нашел их и погреб еще усердней.

– У меня идея, – сказала Норригаль, отложила весло и принялась рыться в мешке и сундучке для зелий.

– Греби, девчонка! – рявкнул Малк. – Мне плевать, что ты задумала, тупая коза, просто греби!

– Сам ты тупой козел, – вмешался я. – Она ведьма, и очень сильная. Не мешай ей заниматься своим делом!

Я не знал, насколько она на самом деле сильна, но надеялся, что мои слова окажутся правдой.

Кракен доел последнего матроса, повернул огромный, слишком разумный глаз в нашу сторону и поплыл к нам.

– Ни хрена себе! – прошептал я, пожалев о том, что больше нечем ссать по ляжкам.

Монстр подплыл к шлюпке и поднял к небу три щупальца, по которым стекала вода.

– К оружию! – крикнул Малк, но у него самого никакого оружия не оказалось.

Я выхватил кинжал, чувствуя, что было бы проще отрезать себе мужское естество, если бы оно уже не съежилось дальше некуда. Гальва обнажила меч, Норригаль вертела в руках какие-то бутылочки. Тварь посмотрела на нас так, как мог бы толстяк, выбирающий, какую вишенку первой отправить в рот. Но тут его взгляд остановился на Еваре Болще.

Капитан поднял бронзовый нож и оскалился, а глаз чудища из желтого сделался огненно-оранжевым. Он не отрываясь смотрел на шею капитана.

Ну конечно же! Капитан носил на шее цепочку с отделанным серебром и золотом клювом.

Клювом детеныша кракена.

И монстр понял, что это такое.

Наверное, он закричал бы, если бы мог, но вместо этого всеми щупальцами, кроме трех поднятых, яростно замолотил по воде, вскипятив ее добела. А три зависших в воздухе щупальца могли бы утащить нас под воду одного за другим или раздавить шлюпку, как это случилось после охоты на кита, но они потянулись к капитану. Одно обвило его руку, другое схватило за голову, третье дернуло за обе ноги сразу. Кракен поднял отчаянно завизжавшего капитана высоко над нашими головами и растерзал на части, подбросил оторванную голову, словно мяч, а тем, что осталось от туловища, с силой ударил по воде.

Мы окаменели с разинутым ртом, потрясенные силой и яростью кракена и ужасной кончиной Евара Болща. Все, кроме Норригаль. Разбросав по сторонам клочки капитана, монстр снова нацелил пылающий гневом глаз на нашу шлюпку и приготовился спустить на нас еще одну свору щупалец. И тут Норригаль вытащила зубами пробку из бутылочки и швырнула ее в чудище. Пузырек завертелся в воздухе, рассыпая вокруг серебристый порошок. Я знал, что это за гадость, и прикрыл лицо сгибом локтя.

– Зажмурьте глаза! – запоздало крикнула остальным Норригаль.

Я услышал, как тварь снова ударила по воде, на этот раз с такой силой, что поднявшаяся волна едва не погубила нас. Мы попадали друг на друга. Вокруг меня стонали и ругались: один по-гальтски, двое по-спантийски, и я понял, чем все так встревожены.

Они ослепли.

– Ха! – воскликнула Норригаль, все еще глядя туда, где ушло под воду огромное смертоносное чудовище. – Ха!

– Отлично сработано! – сказал я. – Просто блестяще!

Она повторила свое «ха», а я проворчал в ответ:

– Сама ты «ха». Давай теперь греби, могущественная ведьма! И вы, слепые куски дерьма, тоже гребите вместе со мной!