Вор - [32]

— Калеб, я знаю, что сейчас ты потерян, но когда вернется твоя память, всё снова обретет смысл.

Когда вернулась память, ничего не обрело смысл. Вот почему я лгал.

Я покачал головой.

— Мне нужно время, Лия. Прости. Я знаю, что это кошмар. Не хочу причинять тебе боль, но мне нужно кое о чем позаботиться.

Она посмотрела на меня, как на подделку «Louis Vuitton». Я видел этот взгляд миллион раз. Отвращение, смущение. Однажды она сделала едкое замечание в магазине, пока мы стояли позади женщины, пытающейся разобраться с купонами. Через плечо у нее была перекинута сумка «Louis Vuitton».

— Люди, которые могут позволить себе «Louis…», не пользуются купонами,— сказала она громко. — Вот как можно понять, что это подделка.

— Может, люди, которые пользуются купонами, стараются сэкономить деньги на более брендовые сумки, — прошипел я сзади. — Прекрати быть такой надменной и осуждающей.

Два дня она обижалась. Жаловалась, что я нападал на неё, вместо того, чтобы защитить. Мы спорили о том, как она судит о людях. И поворотным моментом для меня стало то, какое значение она придает вещам. После того как она успокоилась, у меня было два дня тишины, за которые я серьезно подумывал о том, чтобы закончить наши отношения.

Пока она не появилась в моей квартире с пирогом собственного приготовления и кучей извинений. Она принесла сумочку «Chanel», и я в восторге смотрел, как она ножницами режет её на моих глазах. Это казалось таким искренним и раскаивающимся жестом, что я смягчился. Но она не изменилась, так же, как и я. Я всё ещё был влюблен в другую. Всё ещё притворялся с Лией.

Но я так устал.

— Мне нужно идти, — сказал я, вставая. — Мне нужно кое с кем встретиться за чашечкой кофе.

— С девушкой? — спросила она напрямик.

— Да.

Наши глаза встретились. Я ожидал увидеть боль, возможно, слезы, но обнаружил лишь гнев. Поэтому поцеловал её в лоб и вышел.

Возможно, я поступал неправильно, эгоистично, трусливо, но я собирался сделать это.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Настоящее

Я высаживаю Оливию у офиса. По пути туда она и двух слов не произносит. После того, что произошло между нами, я тоже не представляю, что сказать. Но одно знаю точно — Ной хочет вернуть её. Мне даже смешно. Присоединяйся к клубу, придурок.

Его не было три месяца, и теперь он решил объявиться.

Когда мы подъезжаем к парковке, на улице моросит дождь. Она открывает дверь и выходит, ни разу не взглянув на меня. Я смотрю, как она идет к своей машине, опустив плечи. Внезапно открываю дверь и оббегаю машину, чтобы поймать её. Я хватаю её за руку, как только она тянется к дверной ручке, заставляя повернуться ко мне лицом. И прижимаю её своим телом к машине. Она замирает, руки упираются мне в грудь, словно она не понимает, что я творю. Кладу руку ей на затылок и притягиваю к себе для поцелуя. Целую глубоко, как целовал тогда, когда мы занимались сексом. Наше дыхание громче, чем движение машин позади нас, громче, чем раскаты грома за спиной.

Она задыхается, когда я отрываюсь от неё. Мои руки лежат по обе стороны от её лица, и я, глядя на её рот, нежно говорю:

— Помнишь апельсиновую рощу, Оливия?

Она медленно кивает. Её глаза широко распахнуты.

— Хорошо,— говорю я, проводя большим пальцем по её нижней губе.— Хорошо, и я тоже. Иногда я впадаю в такое онемение, что вспоминаю это, чтобы начать снова чувствовать.

Я отрываюсь от неё и возвращаюсь в машину. И когда отъезжаю, смотрю в зеркало заднего вида, чтобы мельком увидеть её. Она всё ещё стоит там, прижав руку к груди.

Я — достойный противник. Несомненно, он никогда не врал ей, не разбивал сердце и назло ей не женился на другой. Но она моя, и на этот раз я не собираюсь отдавать её без борьбы.

Я жду несколько дней и пишу ей, сидя на работе.

Чего он хотел?

Закрываю дверь в кабинет, ослабляю галстук и вытягиваю ноги на столе.

О: Он хочет прийти к компромиссу

Знал, что так и будет, но все равно чувствую боль в груди. К черту все это.

Что ты сказала ему?

О: Что мне нужно подумать. То же самое, что сказала тебе.

Нет

О: Нет?

Нет

Я провожу рукой по лицу и пишу:

У тебя было десять лет на раздумье.

О: Все не так просто. Он мой муж.

Он подал на развод! И не хочет от тебя детей.

О: Он сказал, что хочет усыновить ребенка.

Я потираю нос и стискиваю зубы.

То, что я делал, было неправильным. Я должен позволить им быть вместе, всё исправить, но я не могу.

О: Калеб, дай мне время. Я уже не тот человек, которого ты знал. Мне нужно поступить правильно.

Тогда оставайся с ним. Это правильно. Но я тот, кто тебе нужен.

После этого она не отвечает.

Я долго сижу в раздумьях и не способен сейчас работать. Когда мой отчим заходит в кабинет, он поднимает брови в изумлении.

— Только две вещи могут вызвать у тебя такое выражение на лице,— он садится напротив меня и кладет руки на колени.

— И что же? — я люблю отчима. Он самый проницательный человек их всех, кого я знаю.

— Лия... и Оливия.

Я корчу рожу на первом имени и хмурюсь на втором.

— О,— говорит он, улыбаясь.— Вижу, маленькая мегера с волосами цвета вороного крыла вернулась?

Я вожу большим пальцем по губе туда и сюда, туда и сюда.

— Слушай, Калеб... Я прекрасно знаю, что твоя мать думает о ней. Но я больше не мог с ней спорить.