Вор - [28]

— Дай мне поговорить с ней, пожалуйста.

— Нет, она не хочет с тобой разговаривать. Дай ей остыть.

Я повесил трубку, думая о том, что собирался предпринять. Но через несколько часов все-таки поехал к Кэмми. А когда добрался до неё и не увидел машины Оливии, понял, что она мне соврала. Поэтому я поехал в отель.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Настоящее

Без Оливии всё во мраке. Кажется, что я нахожусь в постоянном ожидании её света. Я не слышал о ней с той ночи, когда ушел из её квартиры после того, как она рассказала о Ное. Прошел месяц, а я понятия не имею, что она решила. Зато знаю, что решил я.

Я отправлю ей сообщение.

Развелась?

Ответ приходит практически сразу же.

О: Отвали.

Ты на работе?

О: Да!

Буду у тебя через десять минут.

О: Нет!

Выключаю телефон и жду. Я уже был на парковке, когда отправлял первое сообщение. Еще примерно минуту сижу в машине, потирая пальцем нижнюю губу. Точно знаю, что она собирается сделать, и ухмыляюсь, когда вижу её, выходящую из здания. Она пытается уехать до моего приезда. Я выхожу из машины и направляюсь к ней. Она замечает меня только в самый последний момент. У неё в руках ключи от машины, но когда она пытается сбежать, каблук её туфель застревает в асфальте.

— Собираешься куда-то?

Ее плечи дергаются, и она оборачивается.

— Почему ты всегда так чертовски рано?

— Почему ты пытаешься сбежать?

Она злобно на меня смотрит, глаза мечутся по сторонам в поисках пути побега.

Я протягиваю руку.

— Да ладно тебе, Герцогиня.

Она быстро оглядывается через плечо, прежде чем протягивает руку. Притягиваю её к себе, и она крошечными шажками идет ко мне. Я не выпускаю её руку, а она не пытается вырваться. Когда я смотрю на неё, она кусает губу. И выглядит испуганной. Ну и правильно.

Открываю перед ней дверцу машины, а потом бегу к своей. На ней красное платье в белый горошек. Глубокое декольте. Она не смотрит на меня, а вместо этого разглядывает свои ноги. Красные туфли на шпильке, красный лак на ногтях. Мило. Её образ — комбинация стилей Жаклин Кеннеди и цыганки — моя прекрасная противоречивость. Волосы убраны в пучок, заколотый ручкой. Я наклоняюсь и вытаскиваю ручку. И её волосы рассыпаются черным каскадом.

Она не спрашивает, куда мы направляемся. Я везу нас на пляж и останавливаюсь на парковке в квартале от него. Она ждет, пока я обойду машину, чтобы открыть ей дверь, и я помогаю ей выйти. До песка мы идем, держась за руки. А потом она останавливается и опирается на мое плечо, чтобы снять туфли. Они покачиваются в её руке, а другой она тянется ко мне. Я беру её, и наши пальцы переплетаются. Во Флориде сейчас зима, поэтому всего несколько человек загорает, большинство из них светловолосые жители Севера. Эта часть пляжа принадлежит отелю. Вокруг стоят крытые тканевые беседки со стульями. Мы находим свободную, и я сажусь, вытянув ноги. Оливия собирается занять соседнее место, но я усаживаю её к себе на колени. Она прислоняется к моей груди. Я обнимаю её одной рукой, а другую кладу за голову. Сердце бешено стучит. Как же давно я не обнимал её. С ней все кажется таким естественным. Я произношу её имя, чтобы просто послушать, как оно звучит. Она тычет меня в бок локтем.

— Не делай этого.

— Не делай чего? — шепчу ей на ушко.

— Ну, во-первых, не говори таким голосом.

Я стараюсь не рассмеяться. Вижу, как по её коже бегут мурашки. Очевидно, мои старые уловки до сих пор срабатывают.

— Итак, у тебя особая любовь к рукам, и ты заводишься от моего голоса?

— Никогда не говорила, что я ручная фетишистка!

— Правда? Значит, ты просто заводишься от моего голоса?

Она начинает вырываться, а я обхватываю её двумя руками, чтобы удержать на месте, и смеюсь.

Когда она наконец-то успокаивается, убираю её волосы и целую в левое плечо. Оставляю поцелуй на обнаженной коже её шеи, отчего она дрожит. Еще один поцелуй на дюйм повыше, и она наклоняет голову, открывая мне лучший доступ.

— Ты не должен, мы... — её голос прерывается.

— Я люблю тебя, — говорю я ей на ушко. Она пытается вырваться, но я все ещё удерживаю её в руках.

— Не надо, Калеб...

Внезапно её расслабленное состояние проходит, и она начинает яростно дергать своими стройными ногами, пытаясь убежать от меня.

— Почему нет?

— Потому что это неправильно.

— Неправильно, что я люблю тебя? Или то, что ты любишь меня?

Она плачет. Я слышу ее всхлипывания.

— Ни то, ни другое,— её голос, полный эмоций, надрывается. И вместе с ним рушится моя броня, моя игра, мое сердце.

Я начинаю говорить хриплым голосом, глядя на воду.

— Не могу держаться подальше от тебя. Я десять лет пытался.

Она рыдает и опускает голову. Она не пытается вырваться, но старается держать между нами дистанцию. Потом наклоняется вперед, и я тотчас же чувствую потерю. Прожив столько лет без неё, я отказываюсь её терять. Я попал в её ловушку, но хочу обратить это в свою пользу. Наматываю её волосы на кулаки и начинаю медленно притягивать к себе, пока она не оказывается у меня на груди. Она позволяет мне это делать и, похоже, совсем не против быть связанной.

Связанной. Хотел бы я хорошенько наказать любовь всей моей жизни.

Я могу дотянуться только до виска, поэтому целую его и переплетаю наши пальцы. Она прижимается ко мне, и в моей груди зарождается знакомая боль.