Вопрос веры - [23]

— Надо подкормить, — пояснил он. — И — нет, не надейтесь. Я выпаял из смарта все модули связи, кроме Bluetooth.

Я бросил штурвал под ноги и прикрыл глаза. Хотел было страдальчески застонать, но вполне удовлетворился стоном Вероники. Как ни мерзко признавать, но угроза Джеронимо работала: мы действительно объединялись на почве желания свернуть ему шею.

— Не понимаю, чего вы так завелись? — продолжал беззаботно трещать Джеронимо. — Дон Толедано обитает в двух шагах отсюда. Зайдем в гости, представимся…

— Угоним самолет, — подхватила Вероника.

— Я полагаю, он сам даст нам самолет, когда узнает, зачем он нам нужен.

Я открыл глаза, посмотрел на Джеронимо.

— Что? — Он развел руками. — Мне четырнадцать, я все еще верю в людей. Не отбирайте у меня этого, злобные, безжалостные взрослые!

… Ну а что нам еще оставалось? Я натянул комбинезон прямо на свою одежду, Вероника, ругаясь по-испански, отправилась переодеваться в туалет, и, когда дверь за ней закрылась, Джеронимо, понизив голос, сказал:

— Мне нужно кое в чем признаться, Ник.

— Николас.

— Это касается петрушки.

Я поглядел на росточек, который, кажется, стал выше за последние сутки.

— На самом деле я вовсе не хочу есть петрушку. Просто кроме нее ничего не осталось.

Я перевел взгляд на Джеронимо.

— Ну и зачем ты мне это сказал?

— Просто хочу быть честным с тобой. Для меня это важно.

* * *

Ровно в двенадцать часов сорок семь минут и четырнадцать секунд мы, позавтракав синтезированной яичницей и синтезированными бутербродами, покинули остывающую тушу самолета. Три белые фигуры со стороны, должно быть, напоминали призраков. Шарманку Джеронимо спрятал в рюкзак, который повесил спереди, потому что на спине каждый из нас тащил портативный синтезатор воздуха с резервным баллоном.

Я включил фонарик. Луч света скользнул по сероватому снегу. Пробежал несколько метров и растворился во тьме. Я сглотнул, наивно полагая капелькой слюны пропихнуть здоровенный застрявший в горле ком. Получилось — в желудок плюхнулась глыба льда. Несмотря на всю одежду, на маску, закрывающую все лицо, на перчатки и капюшон, я чувствовал холод.

Занятно. Раньше считалось, что «холод» — это так, ничего серьезного, а вот «мороз» — это уже повод поежиться. Но герои романов то и дело «холодели» от ужаса или чувствовали «мертвенный холод». А дети с восторгом ждали Деда Мороза, Пушкин превозносил мороз и солнце, соединив этот оксюморон под грифом «день чудесный».

Сейчас же слово «мороз» почти вышло из обихода. Возможно, благодаря раскатистому «р» в нем звучало нечто бодрящее, напоминающее о жизни, которой на поверхности больше не осталось. На поверхности оставался лишь грязный снег и губящий все живое холод: минус пятьдесят по Цельсию, с незначительными колебаниями. Если Дедушка Мороз и существовал когда-то, им с Пушкиным давно указали на дверь.

Я чувствовал себя космонавтом, ступающим по безжизненной поверхности Луны. Кстати, как она там, бедолага? Небось, совсем приуныла во мраке. По ней ведь не ползают всякие полоумные таракашки вроде нас, никаких тебе развлечений…

Замигал и погас фонарик Вероники. Она потрясла его, но добилась лишь слабой вспышки — аккумулятор сдох от холода. Фонарики были старыми, китайскими, их не предполагалось использовать при таких температурах. А вот интересно, выжили ли китайцы? Как они там, бедные? Может, и не заметили ничего. Паяют да паяют всем миром, только удивляются, что склады так быстро заполняются.

— Не мог лучше «Ночное око» взять? — сказала Вероника.

Первые слова за час пути! Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. До сих пор почему-то казалось кощунственным говорить в этом мире смерти, но Вероника разрушила чары. Я посмотрел на нее с благодарностью, высветив фонарем. Успел увидеть баллон, автомат и вещмешок прежде чем фонарь погас. Почти сразу накрылся и дрожащий луч света фонаря Джеронимо.

Тьма. Я вытянул руки перед собой и, поднатужившись, разглядел размытые пятна. Или это воображение?

— На маске справа кнопка, — пробубнил Джеронимо. — Нажать два раза. После первого запустится учебный фильм «Как выжить во время торнадо».

Я нащупал перчаткой кнопку и нажал один раз. Передо мной всплыла белая надпись: «Как выжить во время торнадо».

Тут же рассвело, и я увидел затянутое тяжелыми тучами небо над волнующимся морем. Кажется, приближалось торнадо… Я ткнул кнопку второй раз, и передо мной появились Джеронимо и Вероника. А самое главное — я различил серый снег, черное небо и линию горизонта, к которой нужно идти. Все это, кстати, без малейшего искажения цветов.

— Ого! — воскликнула Вероника. — Вот видишь, и от твоих мозгов тоже польза бывает.

— Ты мне льстишь, сестра, — отозвался Джеронимо. — Идем.

Я отбросил бесполезный фонарик, Вероника последовала моему примеру, а Джеронимо свой прицепил на пояс.

— Вы — крайне безответственные граждане, — заявил он. — Знаете, сколько лет разлагается литиевый аккумулятор? Да он ваших правнуков переживет!

— И? — пожал я плечами.

— Что «и»? — возмутился Джеронимо. — Вы наносите непоправимый вред экологии!

Мы с Вероникой расхохотались, полагая сказанное шуткой, но Джеронимо, кажется, совсем разобиделся.