Вопрос любви - [3]

К тому времени я работала с «Трайдент» уже пять лет: с момента ее образования, когда все только начиналось — с Тома и меня; за этот период мы уже успели сделать несколько монументальных проектов: двухсерийный фильм о Второй мировой войне для «Хистори ченнел»; документальную драму о Елене Троянской для «Би-би-си два», четырехсерийный фильм об этике биотехнологий и полуторачасовую программу о Туринской плащанице. Еще мы делали несколько корпоративных проектов — так, для оплаты счетов, — но известны стали именно благодаря нашей основной работе.

— Очень здорово чувствовать себя номинантами «Британской академии кино и телевидения», — продолжал Том. Он откинулся на спинку стула и сцепил пальцы за головой. — Но что нам сейчас действительно нужно — так это прибыльное дело. — У меня екнуло сердце. Мне нравились программы для ума, которые мы делали. Я ни за что на свете не взялась бы за кулинарную программу или глупые реалити-шоу и подобный ширпотреб. Том медленно крутился на стуле из стороны в сторону. — Ну?..

— Прибыльное дело? — повторила я.

Он застонал:

— Да, чтобы хотя бы произвести здесь перестановку. — Он бросил взгляд на пол: — Такое ощущение, что этот палас лежал в какой-то общественной приемной. Так что… какие будут идеи для чего-нибудь более… популярного? — Он посмотрел на меня.

— Так… может быть… «Под каблуком»? — предложила я. — Или «Дом своими руками»? Или «Бунгало по-быстрому»? Или… хм… «Я лузер — куда хуже?»?

Том запустил в меня своей резинкой.

— Не надо ерничать, Лора. Я же не предлагаю делать дерьмо.

— Прости, Том, я подустала.

— Веселилась?

— Отнюдь. Засиделась допоздна.

— И что делала? Не отвечай, если не хочешь, — вежливо добавил он.

Я пожала плечами:

— Все нормально. Составляла вопросы для викторины.

— Да? Зачем?

— Во-первых, потому что мне нужны деньги, и, во-вторых, потому что мне в кайф — просто это интересно.

Он подался вперед:

— А как это происходит?

— В общем, компания, для которой я это делаю, требует подборку вопросов определенной тематики. Прошлой ночью пришлось попотеть, потому что, — я вздохнула, — им было нужно двадцать вопросов по истории России и еще двадцать — про футбольные клубы шотландской премьер-лиги. Мне потом снилось, что Екатерина Великая играла в «Селтик рейнджерс».

— Гм… — Том вытянул пальцы, сложил их вместе и стал постукивать по губам.

— Я составляю вопросы, — продолжала я, — они их проверяют, потом делают сборники и продают пабам. Сегодня надо подготовить пятнадцать по пьесам Ибсена, а завтра — по истории Римско-католической церкви. В хороший месяц выходит пятьсот фунтов дохода, чего мне вполне достаточно.

— Вопросы для викторины… — повторил Том. Он просто смотрел на меня и молчал. Обычно в обществе Тома я чувствовала себя как рыба в воде (у нас замечательные рабочие отношения), но эта ситуация меня как-то нервировала.

— Ну, Бог с ними. Может, продолжим? — предложила я. — Я бы даже не отказалась отправиться домой пораньше, ведь я устала, как уже говорила…

— Нам надо сделать викторину, — неожиданно выдал Том.

— Да, — поддержала его Сара с горящими глазами. — Мне это тоже пришло в голову. Идея что надо!

— Викторину, — повторил Том. — Хорошую. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше.

— Наверное, потому, что хороших викторин и так хватает, — сухо заметила я.

Следующая резинка Тома полетела в открытое окно.

— Это не значит, что мы не можем придумать свою.

— Она будет отличаться, — сказала Сара. Она сняла свои изящные миниатюрные черные очки и принялась протирать их юбкой, как она делает по своему обыкновению, когда чем-то восхищается. — Это будет ни на что не похоже.

— Короче говоря, оригинально, — сказал Том.

Следующий час мы обсуждали разные викторины и пытались анализировать, почему они работают. И решили, что «Кто хочет стать миллионером?» обязана своим успехом игре на алчности в сочетании с великолепно созданной Крисом Таррантом атмосферой напряженности. «Властелин разума» — враждебной атмосфере: зловещей музыке и черному стулу в круге режущего глаз света, который, по словам Тома, появился в игре из личных жизненных впечатлений ее создателя, прошедшего лагерь военнопленных. «Школьники-умники» демонстрирует, как отвечают на сложные вопросы молодые люди, «Слабое звено» привлекает своим завораживающим зрелищем беспрекословного подчинения участников гневной Энн Робинсон. Но мы пришли к выводу, что в основе всех этих шоу лежит архетипическое желание показать всем вокруг, какие мы умные. Викторины возвращают нас в детство, когда, будучи второклашками, мы тянули вверх руки, чтобы ответить первыми.

— Да, — задумчиво протянул Том. — Викторина… Что скажешь, Лора?

Я пожала плечами. Мне викторины нравятся так же, как всем остальным, но я никогда не думала, что мы тоже станем делать викторину.

— Ну… наверное, это неплохо. В принципе я не против — только если речь пойдет об общеизвестных фактах, — скороговоркой добавила я. — Только реальная информация — а не какая-нибудь ерунда. Ненавижу отвечать на вопросы про всякие мыльные оперы или… не знаю, там, сколько высших оценок получил принц Уильям.

— Кстати, — кивнул Том, а потом посмотрел на меня: — А сколько высших оценок получил принц Уильям?