Вопрос крови - [86]
Сознание скользило, проносясь над долинами и болотистыми пустошами, над заливами и горными кряжами.
Ребус порылся в поисках мобильника и, стащив зубами перчатку, набрал номер, нажимая кнопки ногтем большого пальца. Подождал, когда Шивон ответит.
— Где ты? — спросил он.
— Не важно. Какого черта ты беседовал со Стивом Холли?
Недоуменно заморгав, Ребус ринулся к двери и распахнул ее. Шивон стояла прямо перед ним. Он сунул мобильник в карман. Она, как в зеркале, повторила его движение.
— Ты преследуешь меня! — сказал он с деланым возмущением.
— С тобой без этого нельзя!
— Где ты была? — Он стал опять натягивать перчатку. Она кивнула в сторону Норткасл-стрит:
— Там парковка за углом. А теперь вернемся к моему первоначальному вопросу.
— Не имеет значения. Важно, что на летном поле ты не была.
— Еще не доехала.
— Это хорошо, потому что мне нужно, чтобы ты поговорила с ним.
— С кем? С Бримсоном? — Он кивнул, и она сказала: — А после этого ты поделишься со мной, какие у тебя дела со Стивом Холли?
Ребус смерил ее взглядом и опять кивнул.
— И будет это за стаканчиком, которым ты меня угостишь?
Во взгляде Ребуса мелькнула злоба. Шивон вытащила из кармана мобильник и помахала им перед носом Ребуса.
— Ладно, — проворчал он. — Давай звони этому парню.
Шивон отыскала в книжке номер Бримсона и стала набирать его.
— А что я должна ему сказать?
— Ты должна быть с ним сама любезность — ведь просишь ты о большом одолжении, возможно о ряде одолжений. Но для начала спроси его, есть ли на Джуре взлетная полоса.
Прибыв в Академию Порт-Эдгар, он застал там Бобби Хогана, ссорившегося с Джеком Беллом. Белл был не один, а все с той же группой телевизионщиков. Вдобавок одной рукой он сжимал плечо Кейт Реншоу.
— Я думаю, что мы имеем полное право, — говорил член шотландского парламента, — видеть место, где пострадали дорогие нам люди.
— При всем моем уважении к вам, сэр, этот класс — место происшествия. Никто не должен входить туда без особого на то основания.
— Но мы семья потерпевших. Разве это не особое основание?
Хоган сделал жест в сторону телевизионщиков:
— Слишком уж велика эта ваша семья, сэр.
Режиссер заметил подошедшего Ребуса и тронул Белла за плечо. Тот повернулся с холодной улыбкой.
— Вы пришли, чтобы извиниться? — произнес он.
Ребус никак не отреагировал на эти слова.
— Не участвуй в этом, Кейт, — сказал он, становясь напротив нее. — Это нехорошо.
Она опустила глаза.
— Люди должны знать… — забормотала она. Белл поддержал ее кивками.
— Может быть, и должны, но вот чего им в точности не надо, так это рекламной шумихи. Это дешевка, Кейт, и ты должна это понимать.
Белл переключил внимание на Хогана:
— Я вынужден настаивать, чтобы этого человека удалили отсюда.
— Вынуждены настаивать… — эхом отозвался Хоган.
— Он уже достаточно проявил себя, оскорбляя журналистов и меня лично.
— Жаль, что не проявил себя еще больше, — заметил Ребус.
— Джон… — Хоган взглядом велел ему успокоиться. — Простите, мистер Белл, но я и впрямь не могу впустить вас в ту комнату.
— А без камеры сможете? — предложил режиссер. — С одним звуком?
Хоган покачал головой:
— Нет, тут я непоколебим.
Он скрестил руки, словно говоря этим, что разговор окончен.
Ребус все еще не отходил от Кейт, пытаясь заставить ее взглянуть ему в глаза, но она глядела куда-то мимо, словно ее занимало что-то на спортивной площадке — бродившие там чайки или разметка для регби.
— Хорошо. Ну а где тогда нам можно снимать? — допытывался член парламента.
— Возле ворот, как и всем другим, — отвечал Хоган.
Белл сердито запыхтел:
— Вы еще поплатитесь за ваше упрямство, — пригрозил он.
— Благодарю, сэр, — сказал Хоган, не повышая голоса, хотя глаза его и сверкали.
Из комнаты отдыха была вынесена мебель, не было больше ни стульев, ни магнитофона, ни журналов. Директор, доктор Фогг, стоял в дверях, сложив перед собой руки. Он был одет в строгий темно-серый костюм и белую рубашку с черным галстуком. Глаза его были обведены темными кругами, волосы присыпаны перхотью. Почувствовав у себя за спиной чье-то присутствие, он обернулся к Ребусу со слабой неопределенной улыбкой.
— Пытаюсь определить, как лучше использовать теперь это помещение, — пояснил он. — Капеллан считает, что тут можно сделать нечто вроде часовни, где ученики смогут предаваться размышлениям.
— Неплохая идея, — сказал Ребус.
Директор посторонился, пропуская Ребуса в дверь. Тот вошел. Кровь на полу и стенах подсохла. Ребус старался обходить пятна.
