Вопрос крови - [8]

Ей хотелось спросить у него, что он имел в виду, но вместо этого она заказала еще по стаканчику. Вечером, улегшись в постель, она долго глядела в темный потолок, потом задремала и вдруг очнулась от приступа страха. Она вскочила, адреналин в крови так и бурлил. Она выползла из спальни на четвереньках, уверенная, что если встанет в полный рост, то тут же и умрет. Мало-помалу страх оставил ее, и она поднялась на ноги, держась за стену. Медленно она вернулась к постели и легла, свернувшись калачиком.

Ваше состояние — вовсе не редкость, как вы могли бы подумать, заверил ее доктор после второго приступа.

Между тем Мартин Ферстоун подал заявление о нападении на него, а потом забрал его и продолжал досаждать ей звонками. Она скрывала их от Ребуса, гоня от себя мысль о том, что могли бы значить загадочные слова о «красном петухе».

В отделе было пусто. Сотрудники разъехались по заданиям или же пропадали в суде, дожидаясь своей очереди, чтобы дать показания. Там вечно приходилось ждать — ждешь и ждешь до обморока или до изменения искового заявления. То присяжный неизвестно почему отсутствует, то заболел основной свидетель. Время уходит в песок, а потом тебя огорошат приговором «невиновен». И даже если вынесут обвинительный приговор, то сведется он к штрафу или отсроченному наказанию. Тюрьмы переполнены, и к заключению под стражу прибегают лишь в крайнем случае. Шивон не считала, что именно это выработало в ней толику цинизма, — просто она научилась здраво смотреть на вещи. Эдинбург теперь нередко обвиняют в том, что полицейских в нем меньше, чем инспекторов дорожного движения. А когда случается что-нибудь наподобие Саут-Квинсферри, тут уж вообще начинается бог знает что: этот в отпуске, тот болен, другой пишет отчеты, еще один — в суде, а ведь сутки не резиновые. Шивон знала, что у нее завал работы: из-за Ферстоуна страдают ее дела. Она все время как бы чувствовала его присутствие, холодела от каждого телефонного звонка, а раз или два ловила себя на том, что направляется к окну посмотреть, нет ли там его машины. Она понимала, что ведет себя неразумно, но ничего не могла с собой поделать. Понимала она и то, что поделиться подобным невозможно, не обнаружив своей слабости.

Опять зазвонил телефон, не на ее столе, а на столе Ребуса. Если никто не ответит, коммутатор переведет звонок на добавочный номер. Она встала и направилась к телефону, мысленно желая, чтобы тот замолчал. Но звонок прекратился, лишь когда она сняла трубку.

— Алло?

— Кто это? — мужской голос, отрывистый, деловой.

— Сержант Кларк.

— Привет, Шив, это Бобби Хоган. — Инспектор Бобби Хоган. Как-то раз она попросила его не называть ее Шив. Многие пытались ее так называть, сокращая имя Шивон, а на письме нередко нещадно его перевирая. Помнится, и Ферстоун пару раз, фамильярничая, назвал ее Шив. Сокращение это она ненавидела и сейчас понимала, что должна поправить Хогана, но не поправила.

— Очень занят? — вместо этого поинтересовалась она.

— Знаешь, что мне поручено дело в Порт-Эдгаре? — Он осекся. — Конечно, знаешь. Глупо было спрашивать.

— Хорошо смотришься по телевизору, Бобби.

— Я всегда падок на лесть. Шив, но это не так.

Она невольно улыбнулась.

— А я тут, считай, прохлаждаюсь, — соврала она, косясь на загромождавшие ее стол папки с делами.

— Если мне потребуется помощь, я тебя позову. Джон рядом?

— Наш Вездесущий? Отпросился по болезни. А зачем он тебе?

— Он дома?

— Я могла бы передать ему. — Она была заинтригована. В голосе Хогана слышалось нетерпение.

— Ты знаешь, где он?

— Да.

— Где же?

— Ты не ответил, зачем он тебе понадобился.

Хоган протяжно вздохнул:

— Потому что мне требуется помощь.

— И подойдет только он?

— Насколько я себе это представляю, да.

— Я просто уничтожена.

Он сделал вид, что не заметил ее иронии.

— Как скоро ты сможешь его известить?

— Возможно, сейчас он не совсем в той форме, чтобы быть тебе полезным.

— Если он не на искусственном дыхании, то он меня устроит.

Она оперлась о стол Ребуса:

— Да что такое происходит, в конце концов?

— Попроси его позвонить мне, хорошо?

— Ты в школе?

— Лучше, если он позвонит мне на мобильник. Пока, Шив.

— Погоди минутку! — Шивон взглянула в сторону двери.

— В чем дело? — Хоган едва сдерживал раздражение.

— Он как раз вошел. Передаю трубку. — И она протянула трубку Ребусу. Одежда как-то странно висела на нем. Сначала она подумала, что он пьян, но потом поняла, в чем тут дело. Ребусу было трудно одеться. Рубашка вылезала из брюк. Галстук болтался на шее. Вместо того чтобы взять протянутую трубку, он приблизился и прижал к ней ухо.

— Это Бобби Хоган, — объяснила Шивон.

— Привет, Бобби.

— Джон? — Видно, он не расслышал.

— Придвинь поближе, пожалуйста, — взглянув на Шивон, сказал Ребус.

Она придвинула трубку к самому его подбородку, попутно заметив, что у него грязная голова — спереди пряди слиплись, на затылке же стояли торчком.

— Так лучше, Бобби?

— Да, так хорошо, Джон. Окажи мне одну услугу.

Трубка дрогнула. Ребус поднял взгляд на Шивон. Она глядела в сторону двери. Он тоже взглянул туда и увидел стоявшую там Джилл Темплер.

— Ко мне в кабинет! — рявкнула она. — Живо!