Вопрос крови - [32]

— И за все это время он ничего не сказал?

— Ни слова. Правда, у меня в ушах звенело.

— Учитывая, что комната была невелика, это неудивительно. А теперь ты слышишь хорошо?

— Остался какой-то свистящий звук. Но доктора говорят, что это пройдет.

— Так значит, он не произнес ни слова?

— По крайней мере, я ни одного слова не слышал. Я лишь лежал, готовясь к смерти, и когда раздался четвертый выстрел, мне на какую-то долю секунды почудилось, что выстрелили в меня и что я сейчас умру. Но тут я услышал, как упало тело, и вроде как понял…

— И что ты тогда сделал?

— Открыл глаза. Я был на полу и за ножками стула различил его тело. Рука его все еще сжимала пистолет. Я начал потихоньку подниматься. У меня онемело плечо, и я знал, что там течет кровь, но не мог отвести глаз от пистолета. Это может показаться смешным, но мне вспоминались фильмы ужасов… знаете ли.

Голос Худа:

— Это когда все думают, что злодей мертв…

— А он оживает. Да, именно так. А потом в дверях появились люди… кажется, это были учителя. Воображаю, в каком они были потрясении!

— Ну а ты, Джеймс? Ты каким-то образом еще держался?

— Честно говоря, в тот момент меня это как будто не задело — простите за каламбур. Нам всем предложили психологическую помощь. Думаю, что это будет эффективно.

— Ты такое пережил…

— Да уж, наверное… Будет что рассказать внукам, так мне кажется.

— Он так спокойно обо всем рассуждает, — сказала Шивон. Ребус кивнул.

— Мы очень благодарны тебе за то, что ты согласился поговорить с нами. Можно мы оставим тебе блокнот и ручку? Видишь ли, Джеймс, ты, наверное, будешь время от времени возвращаться мыслями к тому, что произошло, как бы прокручивать это в голове. Ничего страшного — так уж мы устроены. Это помогает справиться с ситуацией. И может быть, ты вспомнишь что-то из того, что не помнишь сейчас, и захочешь это записать. Записать — это тоже помогает.

— Да, понимаю.

— Нам еще раз захочется с тобой поговорить.

Голос Худа:

— Так же, как и журналистам захочется. Но тебе решать — будешь ли ты общаться с ними или нет. Я могу помочь тебе, если хочешь.

— Я не хотел бы ни с кем разговаривать день-два. А насчет журналистов не беспокойтесь. Я знаю, как с ними разговаривать.

— Ну, спасибо еще раз, Джейми. По-моему, за дверью ждут твои папа с мамой.

— Видите ли, я немножко устал после всего этого. Не могли бы вы сказать им, что я задремал?

На этом месте кассета замолчала. Еще несколько секунд Шивон дала ей крутиться, потом отключила магнитофон.

— Первое интервью окончено. Послушаешь еще какое-нибудь? — Она кивнула в сторону шкафа с картотекой. Ребус покачал головой.

— Нет, не сейчас, но потом я обязательно к этому вернусь, — сказал он. — Он утверждает, что знал Хердмана. И значит, он нам нужен.

— Он также утверждает, что не знает, почему Хердман это сделал.

— И все-таки.

— Голос звучит так спокойно.

— Может быть, следствие шока. Худ был прав, когда сказал, что нужно время, чтобы все осознать.

Шивон задумалась:

— Почему он не захотел видеть родителей, как ты считаешь?

— Ты что, забыла, что собой представляет его отец?

— Нет, конечно, но все равно… Когда случается нечто подобное, то, независимо от возраста, хочется родственного участия.

Ребус стрельнул в нее глазами:

— Ты это о себе?

— Большинству людей хочется. Я имела в виду нормальных людей.

Раздался стук в дверь. В приоткрывшуюся щель всунулась голова констебля.

— С чаем не удалось, — сказал он.

— Мы, так или иначе, уже закруглились. Спасибо за хлопоты.

Оставив констебля запирать записи в шкаф, они вышли, щурясь на яркий дневной свет.

— Джеймс не слишком-то много нам поведал, правда? — сказала Шивон.

— Правда, — согласился Ребус. Мысленно он проигрывал беседу, ища, за что бы они могли в ней зацепиться. Единственное сколько-нибудь ценное — это то, что Джеймс Белл знал Хердмана. Ну и что такого? Масса людей в городке знала его.

— Поедем по Хай-стрит, поищем там какую-нибудь кафешку.

— Я знаю место, где мы сможем выпить чайку.

— Где?

— Там же, где и вчера.

Аллен Реншоу не брился со вчерашнего дня. Он был один, потому что отослал Кейт к подругам.

— Сидеть со мной взаперти ей не на пользу, — сказал он, провожая их в кухню. Гостиная осталась в том же виде, что и была, — фотографии не разобраны, не рассортированы и не убраны. Ребус заметил, что к фотографиям прибавились и сувенирные открытки. Взяв с дивана пульт, Реншоу выключил телевизор. Там шло видео — какой-то семейный праздник. Ребус решил не заговаривать об этом. Волосы Реншоу были всклокочены, и Ребус подумал, уж не спал ли он одетым. Реншоу тяжело опустился на стул в кухне, предоставив Шивон хлопотать с чайником. Боэций растянулся на кухонном прилавке, и Шивон хотела его погладить, но кот спрыгнул на пол и удалился в гостиную.

Ребус сел напротив кузена.

— Я просто заехал узнать, как ты, — сказал он.

— Прости, что вчера оставил тебя с Кейт.

— Не надо извиняться. Спал хорошо?

— Слишком хорошо. — Реншоу невесело усмехнулся. — Способ забыться, что ли…

— Что с похоронами?

— Нам не выдают тело, все тянут с этим.

— Скоро выдадут, Аллен. Скоро все это кончится.

Реншоу вскинул на него покрасневшие глаза.

— Обещаешь, да, Джон? — и дождавшись кивка Ребуса: — А чего телефон не умолкает, репортеры одолели? Они, кажется, не считают, что скоро все кончится.