Вопреки. Как оставаться собой, когда всё против тебя - [23]

Я не хочу так жить – не принимая близко к сердцу. Я хочу быть прозрачной и пропускать свет. Поэтому я не собираюсь верить чужим недостаткам и критике. Я не буду вдумываться в то, что вы думаете обо мне. Это ваше дело. Не знаю, есть ли более яркий пример жизни, в которой человек смог признать свою боль, принять свою историю и написать новое окончание к ней, преобразовывая боль в сострадание к другим.

– Я держала отца за руку, когда он умирал, – рассказала мне Виола. – Он умер от рака поджелудочной железы. Мы восстановили отношения и обрели любовь. Когда мы с сестрой решились выслушать его, мы узнали, что он всю жизнь ненавидел работу. Десятилетиями он ухаживал за лошадьми на ипподроме, а мы и не подозревали, как он был несчастен! Он ушел из школы после второго класса. Подрабатывал уборщиком. В детстве мы и представить не могли, как плохо ему приходилось, – было так страшно осознать, сколько боли он накопил за всю жизнь.

Считается, что важны только те истории, что оказываются в учебниках. Это неправда. Каждая история важна. История моего отца важна. Каждый из нас вправе рассказать свои истории. Каждый из нас вправе быть услышанным. Потребность быть увиденными и уважаемыми так же важна, как потребность дышать.

Виола Дэвис не просто освоила дикие условия – они стали ее частью.

Я спросила, считает ли Виола настоящую причастность ежедневной практикой. Она ответила:

– Да. У меня есть четыре простых правила:

1. Я делаю лучшее из того, на что я способна.

2. Я разрешаю себе быть увиденной.

3. Ко всем сферам жизни я применяю совет тренера по актерскому мастерству: двигайся вперед. Не бойся. Выкладывайся на полную. Ничего не держи в себе.

4. Я не хочу быть загадкой для своей дочери. Она узнает меня настоящую, я буду делиться с ней моими историями – историями падений, стыда и достижений. Она будет знать, что не одинока в диких условиях повседневности.

Вот кто я такая.

Вот моя история.

Вот мой хаос.

Вот что для меня значит принадлежать себе.

Пятая глава Отвечай правдой на брехню. Корректно

Тот, кто лжет, и тот, кто говорит правду, играют за противоположные команды, если можно так выразиться. Каждый реагирует на факты, исходя из собственного понимания, однако одного защищает авторитет правды, а второй не собирается этому авторитету подчиняться и противостоит ему. Однако существует и третий – брехун. Он игнорирует существование правды, не уделяя ей никакого внимания.

Так что брехня опаснее лжи[28].

Гарри Франкфурт

Я благодарна Карлу Юнгу за напоминание о том, что парадокс – один из самых ценных духовных инструментов. Вероятнее всего, без него я бы просто злилась на практику настоящей причастности. Мне нравится идея отвечать правдой на брехню – и я верю в то, что это можно сделать корректно. Но меня бесит необходимость совмещать и то и другое.

В этой главе мы посмотрим на причины, по которым брехня поселилась на таких глобальных угодьях, и выясним, как оставаться вежливым и уважительным в противостоянии ей.

Брехня

Гарри Франкфурт – преподаватель философии в Принстонском университете, сейчас вышел на пенсию. Он работал в Йельском университете, Рокфеллеровском университете и Университете штата Огайо. В 2005 году вышла его маленькая книга «О брехне» – о том, чем брехня отличается от лжи и почему мы все временами ее предпочитаем.

В книге Гарри меня зацепили три вывода. Особенно приятно, что они совпадают с результатами моего исследования. Его участники говорили о том, как трудно оставаться верным своим принципам и быть цельным, когда тебя втягивают в эмоциональные дебаты и обсуждения, где нельзя оперировать фактами.

Первое различие между ложью и брехней: на мой взгляд, полезно видеть ложь противодействием правде, а брехню – полным отрицанием этой правды. Второе наблюдение Гарри заключается в том, что к брехне легко перейти в качестве аргументов, когда с нами говорят о том, чего мы не совсем понимаем. Гарри объясняет суть этой проблемы: нам кажется, что современный человек обязан иметь четкое мнение по каждому, даже незначительному, поводу. В результате, вместо того чтобы признаться в своем незнании, мы начинаем лепить что попало. Безумие – считать, что каждому из нас необходимо заиметь мнение по всем вопросам международной политики: от новостей из Судана и Вьетнама до результатов климатических перемен в Голландии или иммиграционного законодательства в Калифорнии.

Я поступаю так же. Трудно вспомнить, чтобы за последний год кто-нибудь спросил меня о чем-то, а я ответила, что у меня нет по этому поводу мнения. Даже если я ничего не знала, я вовлекалась в идеологические дебаты с той стороны, с какой бы выступило (как мне кажется) «мое сообщество». Точно так же я не могу вспомнить, чтобы в прошлом году я задала кому-то вопрос и получила ответ вроде «я не очень хорошо в этом разбираюсь, расскажи мне побольше».

Мы так редко проявляем любопытство! Ведь кто-то из «наших» имеет по этому поводу четкое мнение, и мы хотим помочь его отстоять. В культуре подстройки под других – дома, на работе, в более многочисленных социальных группах – любопытство видят слабостью, а если мы задаем вопросы, могут подумать, что мы ставим общепринятое мнение под вопрос (а не пытаемся разобраться получше).