Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения - [47]

На последнем этапе, например, часто пользовались таким приемом: в буржуазных кварталах, в среде средних слоев распространялись самые настоящие панические слухи о неизбежном захвате их домов бедняками, то есть создавалось постоянное состояние внезапного испуга, постоянного напряжения, при котором подхватывались и воспринимались любые угрозы; и, что важно, за угрозы принимались их жупелы.

На жаргоне социальной психологии империалистических стран жупелам придается большое значение. В жупел на долгие десятилетия после Октябрьской революции было превращено и слово «коммунист», ставшее концентрированным синонимом угрозы.

Что касается жупела, использованного реакцией в нашей стране, то им стало слово «марксист», поскольку жупел «коммуниста» очень поистрепался. Кроме того, понятие «марксист» было распространено на другие партии и движения.

Тем самым жупел «марксиста» был отягощен целым рядом негативных, угрожающих и наносящих ущерб признаков. Я вспоминаю одну фотографию времен предвыборной кампании демохристиан, на которой изображен какой-то тип, якобы марксист, одиозный, со зверским лицом. На этой личности пытаются сконцентрировать весь страх массы.

Переход от страха к агрессивности относительно прост; с одной стороны, стоит только подчеркнуть всю слабость этого угрожающего образа, как сразу же накопленный страх превращается в агрессивность, в силу известного психологического механизма человека, который наблюдается даже в патологической психиатрии. Обычно на первом этапе видений преследования больной чувствует себя в качестве преследуемого, убегает, скрывается, видит ужасную угрозу в любом субъекте, факте или ситуации; но также обычно и то, что на последующих этапах душевнобольной начинает принимать защитные меры, а позднее переходит к явно агрессивным действиям. Характерное здесь состоит в том, что преследуемый превращается в преследователя.

Есть много книг по этому вопросу. Надо иметь в виду, что даже чисто физиологическая реакция одинакова как при страхе, так и в агрессивности. Процесс подготовки организма перед острой ситуацией одинаков: выделение адреналина, концентрация глюкогена, перераспределение потока крови, который особенно усиливается к мышцам для подготовки их к интенсивной деятельности, ускорение пульса, расширение зрачков, бледность кожи; все это одинаковая физическая реакция на страх и агрессивность. Организм готовится к ним одинаково, как для того, чтобы убежать, так и для того, чтобы напасть. И эмоции при этом также очень похожи.

В отношении массы военных был применен тот же прием запугивания-страха. Сначала запугивание: экстремистская угроза, угроза со стороны миристов[41], марксистов, которые хотят уничтожить армию, напасть на них и их соседей, захватить их дома. И было одно время, когда поселки военных охранялись вооруженными солдатами, чтобы противостоять мнимой угрозе, созданной слухами, телефонными разговорами, создававшими состояние постоянного страха. А позднее, когда разразился уже политический кризис, фашистам удалось превратить в среде вооруженных сил этот страх в агрессивность.

Естественно, что фашисты из числа руководителей должны пройти специальную подготовку, более интенсивную, с идеологическим уклоном, — подготовку, подобную той, что дается на американских базах, с явной антикоммунистической направленностью…»

Следует отметить, что один из документов, опубликованных почти год спустя после переворота, подтверждает факт искусственного создания обстановки неразумного страха в рядах вооруженных сил: внутренний секретный приказ от 20 июля 1973 года содержит распоряжение о том, чтобы в поселениях, где живет военный персонал или их близкие, в каждом доме была бы в наличии «автоматическая винтовка («СИГ» или «ФАЛ») с 80 боевыми патронами на человека». Глав семейств инструктировали о том, что по уходе на службу следует снимать оружие с боевого взвода и надежно его прятать вместе с боеприпасами, чтобы избежать несчастных случаев дома.

Пытаясь пояснить процесс превращения «преследователя» — шовиниста и ненавистника иностранцев — в палача, доктор Кристиан отмечает: «Это заставляет думать о личных особенностях того, кто этим занимается. По нашему мнению, палач — это обязательно человек с психическим отклонением. Вполне возможно внушить массе определенную и краткосрочную, взрывную жестокость, но для профессионального садизма… Так вот, для этого требуется определенная предрасположенность, ненормальность в самой личности для того, чтобы в этом деле достичь какого-то уровня эффективности; необходима определенная степень холодности духа, тип психопата, способного дрожать от восторга при виде чужой боли; это нам профессионально хорошо знакомо. Эта способность наслаждаться при виде чужой боли влечет за собой садистские наклонности, сексуальные отклонения».

Мы обратили внимание ученого на то, что палачей много, что в какой-то мере палачество и пытки стали общим массовым явлением, а это означает наличие большого числа лиц, предрасположенных к этой «профессиональной садистской деятельности». И психиатр объяснил: «Существуют те, кого можно назвать палачом по рождению, чья деформированная психика заставляет заниматься этой деятельностью. В капиталистическом обществе с его обилием карательных органов таких немало. Зачастую эти органы опираются на этот совсем не бесполезный для них контингент людей. Но ясно и то, что превращение пыток в массовое явление связано с политикой руководства, направленной на то, чтобы создать условия и одновременно спланировать поведение этих субъектов. Так вот, возможно предопределить поведение субъекта в такой форме посредством «идеологии» в кавычках, это помимо обострения болезни тех не вполне нормальных людей, о которых мы говорим. Речь идет главным образом о фашистской идеологии.