Воля твоя - [22]

— А, а скоморох? — Сглотнул тягучую слюну волк.

— Он бросился на разбойников. На грызунов. Он сумел лишить жизни двоих, и еще одного очень сильно покалечить, прежде чем его охомутали веревками и оглушили. Нужно признать, что в этот момент бессмысленные смертоубийства крестьян прекратились — бандиты наконец добились своего, пустившись прочь.

В этот раз молчание длилось непомерно долго. Волк, с отсутствующим взглядом уставился на собственные лапы, словно удивляясь тому, что он волк. Возможно, он уже жалел о своем бескрайнем любопытстве. Пожалуй, это было впервые, когда ему, знатному спорщику и обыкновенно имеющему свою точку зрения, почти всегда противоположную собеседнику, нечего было сказать.

— Я забрала все золото и убралась оттуда подальше. Как можно дальше, чтобы постараться не вспоминать все те события. Конечно, я могла отказаться от денег, могла закопать их прямо в той грязи. Признаться честно, именно так я и собиралась поступить изначально, но корыстность не позволила мне этого сделать. Во всяком случае, не полностью. Я обошлась одной лишь горстью, чтобы потом, по безденежью, возвратиться за остатками средств с неким волком на шее.

Ты хочешь знать про третий путь? Так слушай. Разбойники не убили скомороха сразу, они его пытали. Несколько дней. Ровно столько, сколько бы мне хватило, чтобы узнать об этом и найти их логово, благо они особо не таились никогда. Я могла бы напасть на них, попытаться спасти того шута. Хотя бы из обыкновенной человеческой благодарности за то, что со мной, тварью, он поступил по уговору. Поступил по-человечески.

Но я… Я закрыла глаза, зажала ладонями уши и убежала. Пряталась. Таилась. Боялась крыс, боялась людей. Боялась всего на свете.

Какое-то время на поляне висело молчание, и даже заливистые и смелые голоса птиц сейчас притихли, словно благоговейно внимая.

— Дева, — проникновенно пробормотал волк, пытаясь вглядеться в ее лицо, найти ее взгляд. — Я благодарен тебе, что ты мне открылась. Надеюсь, для тебя это было не зря. — Он помолчал. — На меня ты можешь рассчитывать. Всегда и непременно. Я сохраню эту тайну исповеди так крепко, как только сумею, а ежели нет — убей меня. Дева, я всегда буду при тебе, я — за тобой. Я тебя никогда не покину. Ничто не заставит меня так поступить. Я буду с тобой.

* * *

Баронское поместье возвышалось над некрупным озерцом с кристально чистой водой, выдающей в нем действующие подземные источники. Проглядывало покатой крышей с рыжей кровлей меж стволов гигантских сосен по одну сторону и буков и вязов по другую. Рукотворная роща, некогда высаженная прямыми и ровными рядами, сейчас разрослась и все больше и больше напоминала ухаживаемую дубраву.

Она вошла тихо, беззвучно скользнула в приоткрытое оконце на втором этаже, не зашелестев ни единой складкой одежды. Ее, сбросившую весь ненужный балласт, с лихвой перебивало негромкое птичье щебетание. Комната была пуста и невозможно одинока, с раскрытыми настежь дверьми, пуская гуляющий по особняку сквозняк. То была спальня. Ей же требовалось в противоположную часть дома.

Внизу, в гостиной, пировали. Кричали, пили, дрались и ругались. Двое прямо здесь же, за столом, в спешке оприходовали не смеющих пискнуть служанок. Девки из их банды лишь громко улюлюкали, свистели сквозь пальцы и подначивали остальных, приспуская штаны, стоя на столе и стульях. Пытались плясать, обнявшись друг с дружкой.

Ей нужно было дальше, сквозь гостиную, к противоположной лестнице наверх.

Первый охальник, хрипя словно загнанная лошадь, свалился на еще ничего не успевшую понять служанку, получив под левую подмышку короткий удар кинжалом. Девка, пляшущая на столе, что-то невразумительно заорала, тыча своими кривыми пальцами в том направлении. Молниеносно сверкнувший меч отрубил пальцы на ее ноге и половину стопы. Сверкнул второй раз, распарывая накренившейся разбойнице брюхо. Кинжал в другой руке чавкнул под подбородком задравшего голову и явно перебравшего хмельного бандита.

Еще один бандит, оклемавшийся быстрее всех, попытался схватить ее. Она, увернувшись в пируэте, рубанула его по шее мечом. Слишком сильно — меч застрял, а негодяй повалился в кресло. Она бросила меч, выхватив из пальцев умирающего длинную двузубую вилку. Еще одна разбойница со стола что-то невнятно проорала, прыгнув на нее сверху. Дева бросилась в сторону, в прыжке всаживая той девке вилку в глаз. Бандитка нечеловечески взвыла, хлопнувшись о пол и принявшись по нему кататься словно обезумевший зверь.

Четверо оставшихся уже были на ногах, уже ощетинились ножами и кинжалами. Один, с мечом, прикрывшись стулом, пытался обойти ее сзади. Двое других двинулись спереди: один чуть впереди, другой чуть позади, намереваясь работать в паре — удар, отскок — возможность ужалить другому. Последний остался сгорбленно стоять, тяжело опираясь на стол.

И только сейчас, сообразив, что на их лицах кровь, а пол устилают человечьи кишки вперемешку с испражнениями, две жмурившиеся служанки завопили во весь голос. Разбойники разом дернулись. Дева рванула вперед, на парных бандитов, решив во что бы то ни стало не дать им возможности совершить задуманное.