Волшебство на троих - [55]

Из прострации меня вывело громко произнесенное слово «колдун». Я оглянулась. Плюгавенький мужичонка с неприятным пронырливым взглядом срывающимся от возбуждения тенорком рассказывал очередную потрясающую воображение историю.

- И превратил всю команду, - он сделал трагическую паузу, в жаб. Огромных, бородавчатых, склизких, буро-зеленых тварей. А корабль разнес по щепочкам, и каждую из них спалил в демонском огне, чтобы никто из живущих не смог больше ступить на его землю. А вдобавок колдун закрыл свой остров магической завесой, и теперь уже никто и никогда не найдет клад старого Тансенда.

Мужичок замолк, с надеждой оглядывая собеседников и собутыльников. Но никто не спешил высказывать слова одобрения или хлопать его по плечу, благодаря за интересную байку. Наконец, крупный верзила с окладистой бородой и абсолютно лысой головой скептически пробасил:

- Гхырню ты несешь, Прон. Сам посуди, ежели колдун всю команду превратил в жаб, а на острове больше никого не было, то как об этом узнали? Лучше послушай, что со мной приключилось. Лет этак пять назад, а может, и больше… Ходил я тогда на «Черном стриже» под началом одноухого Карреля.

- Подожди, - засомневался кто-то. – «Стриж» же разбился давным-давно!

- Ну так я про это и говорю, - уверенно заявил бородач. – Огибали мы Китовый мыс. Помню еще – море спокойное, солнышко светит, ветерок дует, «Стриж», словно птичка, вперед летит… Как вдруг – песня. И такая, мать ее таргейна, красивая – заслушаешься. Рулевой сам судно в ту сторону повернул, парни на весла сели, чтобы поскорей, дохлый осьминог им в гатту, до источника доплыть. А песня все громче, все завлекательнее… Уже ни солнца, ни ветра не замечаешь, лишь бы поскорей до девицы добраться, что поет нам посередь Мельтийского моря. И никто, ни одноухий Каррель, ни корабельный маг, пусть его на том свете вечно крабы по кусочкам объедают, не почуял неладное.

- Сирены, - догадался кто-то.

- Они самые, - со злостью подтвердил верзила. – Гхыровы твари, чтоб их всех скам пожрал! Вся команда на рифах осталась, вся, до единого человека. И одноухий Каррель, и маг корабельный, хотя вот уж кого не жалко, морского ежа ему в глотку…

- А как же ты сам жив остался? - язвительно поинтересовался обделенный всеобщим вниманием Прон. – если вся команда полегла на рифах?

- Потому как не слышал я песни гибельной, - важно поднял бородач палец. – В трюме я сидел, с бочонком эля в обнимку. И так с этим бочонком на волнах и закачался, когда корабль разбился. А поскольку пьяный был до беспамятства – то и плевать себе хотел на завывания хвостатых бестий. И провел в море пять дней, держась за бочонок и питаясь из него элем.

- Врешь ты все, Шарган! – Прон подскочил на месте и победно ткнул в бородача пальцем. – Никак ты не мог пить из бочонка, если плыл на нем!

- Ты что, мне не веришь? – взревел Шарган и, с поразительной для его комплекции быстротой, вскочил и со всего размаха заехал мужичку в ухо. Прон отлетел в сторону. Прямо на меня. Точнее, на то место, где я сидела долю секунды назад. Аленар успел в последний момент дернуть меня к себе. Мужичонка ударился головой о столешницу. Вскипев от ярости, он схватил первое, что попалось под руку – миску с остатками жаркого, недоеденного Лежеком, и швырнул ее в голову бородача. Но вместо этого тяжелая посудина влетела в спину худощавого брюнета со шрамом на правом плече, который не стал разбираться, от кого прилетела миска, а просто ударил своего соседа.

- Уходим, быстро! – скомандовал Аленар, подхватывая свою сумку. – Кристен, забери вещи Лиара!

Вампир буквально выдернул меня из-за стола, но мы не успели спокойно уйти. В таверне уже бушевала превосходная драка, когда все бьют всех, и совершенно неважно, есть к этому повод или нет.

- Держись за мной. – Аленар отшвырнул стоящего перед ним и мешающего пройти моряка и начал пробираться вдоль стены к выходу. Я шла за ним по пятам, прекрасно осознавая – единственное, что от меня сейчас требуется – постараться выбраться из этого бедлама без повреждений, так как в кулачном бою я не продержусь и минуты.

Пока это вполне удавалось. Правда, приходилось периодически пригибаться, уворачиваясь от брошенных кувшинов и пивных кружек. Аленар ловко лавировал между перевернутыми скамьями, недвижимо стоящими столами, прибитыми к полу, и разгоряченными, пыхтящими от возбуждения и злости, раскрасневшимися мужчинами разной расовой принадлежности, роста и веса, увлеченно наносящими друг другу удары. Я словно бы приклеилась к нему, точно повторяя все его движения – повернуться, отклониться, вспрыгнуть на стол и пробежать по нему, хрустя осколками посуды, а потом спрыгнуть и прижаться к стене, чтобы не попасть под горячую руку очередного моряка.

Мы уже практически добрались до выхода, когда невообразимый шум в таверне перекрыл пронзительный вопль.

- Ах ты, гхыров брасхерд, колдовать вздумал?!

Я замерла на месте, повернувшись к центру зала. Предчувствие оправдалось. Насколько мне удалось рассмотреть, вопль относился к Лежеку. Плюгавенький мужичок, из-за которого, собственно, и началась драка, подпрыгивал, тряс правой рукой, словно обожженной, и ругался последними словами. Его реакция абсолютно точно объясняла, что произошло. Лежек, пробирающийся к выходу, предусмотрительно наложил противоворовское заклинание на наши вещи, во избежание возможного ущерба. И оно сработало, когда Прон захотел оставить себе что-нибудь на память о нашей недолгой встрече, запустив жадную ручонку в мою сумку.