Волшебство, Магия и Колдовство - [12]

Мастер Данте сидел в седле прямой как палка, рукава его рубахи были подвернуты до локтей, так что мне были видны его татуировки.

— Это и есть Черные Руки? — спросил я Никоса.

— Да, — кивнул он. — Сила мастера Данте по-настоящему ужасает!

Деревушка была окружена частоколом. Ворота, сорванные с петель, лежали в пыли, из толстых досок окованных металлом торчало несколько сломанных стрел.

Разведчик выехал к нам на встречу. Махнув рукой себе за спину, он только покачал головой.

— Мы опоздали. Этим уже ничем не поможешь! — он развернул коня, пропуская нас и пристраиваясь рядом с мастером Данте. — Все убиты, мертвых кочевников я не видел. Возможно, что алимы унесли своих мертвых.

Проезжая сквозь ворота я заметил, что массивные дверные петли были сорваны одним могучим ударом. Похоже, что тут не обошлось без магии!

— С тем отрядом, с которым мы столкнулись, не было мага. Вероятно, что алимы разделились, после того как разграбили селение, — сказал Никос.

— Возможно, что часть отряда вернулась с докладом к главным силам, — предположил скаут.

— Да покарает их Орвад!

— Орваду на них наплевать! — раздался голос мастера Данте. — Их покараем мы.

Это был первый раз за весь поход, когда я услышал Мастера Колдуна. Скауты, как по команде, разделились, скрывшись в расходящихся в разные стороны улочках. Мы втроем выехали на деревенскую площадь. Невыносимый смрад ударил, словно обухом по голове. С карканьем разлетелись вороны — черные слуги Орвада.

— Мы расплачиваемся одной и той же монетой, — голос мастера Данте был хриплым. — Вот только на торг не мы их пригласили!

Трупов на площади было много. Они громоздились кровавым курганом, на вершине которого восседал деревянный идол. Вокруг восьмирукого истукана со звериным лицом вились тучей мухи.

Стояла полная тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых да карканьем ворон.

— Не нравится мне эта магия, — сказал Никос, спрыгивая с коня. — Такого идола я вижу впервые, а от всего нового, что приходит из степей — жди беды…

Я старался не дышать и не глядеть на обезглавленные тела, сваленные в кучу. Из проулков выезжали скауты и выстраивались в ряд. Их суровые лица ничего не выражали.

— Придержи своего коня, — обратился ко мне Никос. Быстрым шагом он направился к страшному кургану. Остановившись, в метре от горы мертвецов, он оперся на копье и с силой топнул ногой о землю.

Все вокруг задрожало, курган накренился, и трупы посыпались нам под ноги. Страшный идол тоже накренился и через миг скатился на землю.

С отвращением я взглянул на звериное лицо с человеческими глазами.

— Не смотри на него! — Взревел мастер Данте. Сорвав с плеча плащ, он накинул его на мерзкое изваяние. — Сожгите его!

Быстро темнело. Никос расставил караулы, меня он поставил в первую стражу.

Я стоял на палисаде и напряженно вглядывался вдаль. Степь начиналась прямо за узкой полоской вытоптанных конницей полей и простиралась в бесконечность. Пока было светло, я мог наблюдать как ветер гонит волны по голубоватым травам и вздымает облака пыли на пустынных улочках поселка. Солнце величественно спустилось за горизонт, окрасив весь мир багрянцем.

В степях закаты были другими, не такими как в Лие. Бескрайний горизонт будто вспыхивал вселенским пожаром, заливая весь мир багровой лавой. Далекие холмы превращались в янтарные глыбы плавящегося воска. Голубые степные травы приобретали непередаваемый оттенок, колышась на ветру, они отливали золотом.

Каждый раз все это приводило меня в неописуемый восторг!

Я долго вглядывался в догорающий костер заката, любуясь увяданием красок и наступлением ночи. Так, должно быть, испокон веков Роте удалялась на покой, закрывая свой солнечный глаз и открывая лунный.

Появилась круглая луна, сияющая, как начищенный щит моего деда. Ночь была довольно светлая, а от степных трав исходило голубоватое сияние. Я с восхищением глядел, как на ветру колышется это призрачное море и представлял себе, что я не на крепостной стене, на борту величественного крутобокого корабля, несущего меня в дальние страны.

Наверно, я был плохим стражником. Мои мысли часто убегали вдаль, я вспоминал события последних дней, удивляясь, насколько быстро я оброс толстой кожей. Где то внизу, на площади, все так же смердела гора трупов, а мне все было нипочем. Я взобрался на маленькую башенку и наслаждался свежим степным ветром напоенным запахами трав и прогретой за день тучной земли.

Все ужасы мира словно исчезли. Остался лишь я в тишине ночи, да бескрайний купол неба, усеянный звездами раскинувшийся над мерцающим морем степи.

Знакомый звук вырвал меня из царства грез и вернул на землю. Я поежился. Звук был знакомым и неприятным, словно полуночная прачка шлепает о камень мокрое белье. Чуть поодаль шевельнулся мой напарник по страже. Я спустился по шаткой лесенке на стену и подошел к нему.

Лицо скаута было хорошо различимо в ясном лунном свете. Он напряженно вглядывался в степь.

Мельком глянув на меня, он вновь уставился в мерцающую даль.

— Зачем он это делает? — спросил я.

Стражник молчал. Разговаривать на посту не разрешалось, и я уже отчаялся получить ответ, когда он повернулся ко мне.