Волшебный жезл - [32]
— Никогда, — говорил он, — мне не пелось так легко.
И он пел о простых людях, их славных делах, о советских животноводах, о пастухах, ставших государственными людьми, о том, что прошли те времена, когда матери пугали своих детей: «Отдам в пастухи, если плохо будешь учиться».
В один из последних дней совещания в Кремле со мной произошло следующее. Я внимательно слушал каждого выступающего, и мне казалось тогда, что мысленно нахожусь то на ферме Белоруссии, то в колхозе Армении, то на полях Украины. И вот, задумавшись так, я очнулся, услышав свою фамилию. Она была произнесена громко, на весь огромный зал. И мне показалось, что все на меня смотрят и показывают пальцами.
На трибуне стоял народный комиссар зерновых и животноводческих совхозов СССР и говорил, что зоотехник Штейман из Караваевского совхоза показывает образец работы, что он воспитал группу передовых доярок, любящих свое дело. Я не помню, что он еще говорил, потому что был очень смущен и не знал, куда деваться.
Молодежи трудно себе представить те чувства, которые испытывали мы, бывшие батраки и батрачки. Сейчас в Советском государстве много простых тружеников награждается орденами. Но в те годы орденоносцев было еще мало, а чтобы орденами наградили простых доярок — такого никогда прежде не бывало. И ордена, полученные Кошелевой, Греховой, Варвариным и мною, воспринимались как награда всем рабочим и служащим нашего совхоза.
Внимание, проявленное Коммунистической партией и Советским государством к работе животноводов, подняло заинтересованность всех работников совхоза в своей работе. Никогда прежде люди не трудились так, как в тот год.
…Когда мы вернулись из Москвы и вышли возле конторы совхоза из автомобиля, то увидели среди встречающих невысокого, худощавого человека в очках. Это был новый директор Караваева — Вагинак Арутюнович Шаумян.
За плечами этого человека была большая и славная биография. Родившись далеко на юге, в солнечной Армении, он с юных лет принимал участие в революционной борьбе и вскоре вступил в партию. Когда кончилась гражданская война, он стал учиться в Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. После окончания академии Шаумян остался в аспирантуре и занялся научной работой. В это время партия стала создавать в совхозах политотделы, и Вагинак Арутюнович уехал в далекий сибирский совхоз начальником политотдела.
Проработав там несколько лет, Шаумян имел возможность вернуться в Москву, к тихой научной работе. Но, когда в наркомате совхозов ему рассказали о Караваеве, об истории создания нашего племенного стада, он попросил направить его в Караваевский совхоз.
Обладая кипучей энергией, неистощимой инициативой и крепкой хозяйственной сметкой, Шаумян с головой погрузился в дела совхоза. У него были обширные планы строительства новых помещений, механизации всех работ, расширения пастбищ и посевов. И теперь каждый вечер, как бы мы ни устали за день, он приходил ко мне или я приходил к нему и мы засиживались далеко за полночь.
На столе обычно кипел самовар, дети уже спали, спал за окнами и весь совхоз. Только мы с директором все сидели, обсуждая дела нашего хозяйства и мечтая о будущем.
С Шаумяном мы крепко подружились. Мне нравилась его смелость, его интерес к экспериментам. Он был заботливым хозяином и всегда внимательно относился к рабочим. Он никогда не кичился своими знаниями и охотно делился ими.
Нередко он приносил мне, а иногда и читал вслух интересные статьи о животноводстве. Благодаря ему я стал разбираться в самых последних научных проблемах, следить за дискуссиями, которые занимали ученых-животноводов. Сам Шаумян был страстным мичуринцем и убежденно доказывал мне, что наша работа в Караваеве имеет не только практическое, но и научное значение: она подтверждает учение мичуринцев.
Особенно запомнился один зимний вечер, когда у нас зашла речь о партии. Я уже не помню, по какому поводу Шаумян стал рассказывать о себе, о своей молодости, обо всей своей жизни. Это был взволнованный рассказ о том, как партия своим учением осветила всю его жизнь, как она направляла его, помогала в трудные минуты, как труд и жизнь одного человека партия сливает с усилиями сотен тысяч других.
Когда я вернулся в тот вечер к себе домой, я долго думал о нашем разговоре. По-новому я стал осмысливать свою жизнь и жизнь всей нашей страны, и недавнюю поездку свою в Москву на Всесоюзное совещание передовиков животноводства. Я окинул взглядом все пережитое и понял, что не только судьба Шаумяна, но и моя собственная судьба, как и судьба сотен тысяч других простых людей, целиком связана с партией. Именно ей мы обязаны всем, чего добились, и все дальнейшие успехи в труде и жизни возможны только в единении с партией.
На следующий день я попросил у Шаумяна рекомендацию. Вторую рекомендацию мне дал начальник политотдела. Вскоре я стал членом Коммунистической партии.
Герой Социалистического Труда телятница Таисия Алексеевна Смирнова. Забота о телятах — ее истинное призвание.
Мы устроили переносные клетки для телят-молочников, вынесли их на открытый воздух, обнесли изгородью, и полечился летний лагерь.
