Волшебный жезл - [20]

Вечером они пришли ко мне, развели руками:

— Все обыскали, Станислав Иваныч! Не иначе, как волки. Куда бы еще животному деться? Вот снег выпадет, так непременно обнаружим волчьи следы, а по весне и кости найдем.

На этом поиски коровы прекратились.

Через несколько дней мне нужно было съездить в одну деревню. Проселочной дорогой до нее было километров тридцать, а если ехать лесной тропинкой, то не больше пятнадцати. Поехал лесом.

Голо и пусто в осеннем, бесснежном лесу. Под ногами смерзшиеся листья. Деревья стоят как мертвые. Ни пения птиц, ни звонкого щебета ручейка. Тишина такая, что жутко.

Но вдруг мне показалось, что в стороне от тропинки что-то мелькнуло: не то куст шевелится, не то какое-то животное — сквозь деревья не разглядеть.

Я остановил лошадь и стал вглядываться. Слышу, мычит корова. Я — туда. Вижу — лужайка, а на лужайке — наша беглянка и возле нее длинноногий густошёрстный теленок. Присосался к вымени и сосет, сосет.

Увидев меня, корова опять замычала и пошла навстречу, а теленок сначала испуганно поглядел на меня, потом резко прыгнул в сторону и стал скакать вокруг матери. Да как скакать! Ножки, словно пружины, отталкивали его от земли, и он носился с каким-то упоением. По всему видно было, он не только не замерз, но чувствует себя превосходно.

Я вспомнил этот случай в тот зимний день, когда, отчаявшись в борьбе с болезнью телят, решил использовать вместо телятника помещение недостроенной холодной бани.

«Если теленок, родившийся в лесу, сумел сам защитить себя от холода, — думал я, — если он был здоров и весел, то почему нельзя допустить, что теленок, который вырастет в нетопленном, холодном помещении, будет чувствовать себя не хуже?»

Этими соображениями я прежде всего поделился со своими друзьями и помощниками.

— Уже пятый десяток на свете живу, — покачав головой, сказала доярка Мария Дмитриевна Кошелева, — и ни разу не слышала, чтобы телят выращивали на холоде. Наоборот, теленку нужно тепло. В деревне его в избу берут, к печке поближе. Ой, Станислав Иваныч, не дело вы что-то говорите!

А Таисия Алексеевна просто всплеснула руками и заголосила:

— Да помилуйте, господь с вами! Да как же это можно — маленького, слабенького да на холод?

— Вот что, друзья, — сказал я, — от холода теленок, может, погибнет, а может, и не погибнет. А от суставолома он наверняка погибнет! Так что риск небольшой. Давайте попробуем!

Днем мы вымыли в бане пол, стены, продезинфицировали все помещение крепким креолиновым раствором, настелили побольше соломы. Я принес из дома на всякий случай старенькое байковое одеяльце, которым иногда, в самые морозные ночи, покрывалась сверх своего одеяла старшая дочка.

Родился теленок в сарае, под дырявой крышей, на свежей и мягкой соломе, уложенной на пол, кое-где покрытой льдом. На стенах сарая был иней.

Дрожа от холода, теленок открыл глаза, а мать уже облизывала его шершавым языком старательно и нежно.

Завернув в одеяльце дрожащее тельце, я перенес его на руках в баню. Теленок, завернутый в детское одеяльце, выглядел смешно. Но мне было не до смеха. На всю жизнь я запомнил эту ночь, первую ночь, проведенную возле теленка, помещенного зимой в неотапливаемое помещение.

В самом начале этой книги я говорил, что профессия животновода иногда похожа на профессию путешественника, который не знает подчас, что ждет его за поворотом. Вот таким путешественником чувствовал я себя в ту ночь: никогда еще в наших северных широтах не выращивали телят на холоде. Как повлияет холод на организм новорожденного животного? Останется теленок живым или замерзнет, если мороз станет крепчать? А если он не замерзнет, то не ждет ли его простуда, от которой мы потеряли так много молодняка даже в теплых телятниках? А если нам и удастся его вырастить, то как скажется это на животном, когда оно будет взрослым: будет ли это животное здоровым и сильным или станет вялым и хилым? Все это было неизвестно. И мне предстояло вступить в эту неизвестность, где меня ждали или позор и поражение, или удача и успех.

Ночью температура воздуха стала быстро понижаться. Часов в одиннадцать я совершенно замерз, хотя был в валенках, ватном пальто и теплой шапке. А теленок чувствовал себя прекрасно. Он с аппетитом выпил принесенное ему молоко и пробовал сбросить с себя одеяло, встать на ножки.

Держать его закутанным мне никак не удавалось, а между тем становилось все холоднее. К утру температура снизилась до пятнадцати градусов мороза. В помещении было так же морозно, как и на улице. Я заметил, что ушко теленка побелело. Я стал растирать его руками. Почувствовав, что оно согрелось и в нем опять пульсирует кровь, я снял с себя теплую шапку с наушниками и надел ее на голову теленку. Но моя шапка ему не понравилась, и он все время пытался ее сбросить.

Так мы с ним и провели всю ночь: я совершенно окоченел и еле двигался от холода, а он весело воевал с шапкой и одеялом.

Утром меня сменила возле теленка Таисия Алексеевна.

Придя домой, я долго не мог согреться и пил горячий чай — стакан за стаканом, а Татьяна Васильевна в это время торопливо шила теленку теплые наушники.