Волшебные сказки Туркмении - [4]
– Я копал землю, – начал хвастун, – и вырыл сундук. Мне показалось, что в нём должен быть золотой клад. Открыл крышку, а оттуда выскочила змея и обвила мою шею. Теперь она не отпускает меня и хочет задушить за то, что я её спас.
– Ба, – удивился малыш, – ты, наверно, неправду говоришь. Разве может такая большая змея поместиться в сундуке?
– Это правда, мальчик, – стал уверять хвастун. – Она была в этом сундуке.
– Эй, змея, – сказал малыш, – это правда, что ты, такая большая, могла поместиться в сундуке?
– Да, помещалась, – прошипела змея.
– Не может этого быть, – упрямо сказал малыш.
– Не веришь, смотри, – прошипела змея и, соскользнув с шеи старика и выпустив воздух, легла в сундук, оставив голову снаружи.
– Э, а голова-то не помещается! – усмехнулся малыш.
– Ещё как помещается, – прошипела змея, пряча голову.
Мальчик в то же мгновение захлопнул крышку, запер сундук на замок и спросил у обрадовавшегося хвастуна:
– Отец, ты сам прятал этот сундук туда, где его нашёл?
– Нет.
– Если не прятал, то надо помнить пословицу: «Не бери того, чего сам не положил!» Теперь надо отнести сундук туда, где он был.
Хвастун удивился рассудительности мальчика и от всей души благодарил его за своё спасение. Сундук он закопал на том месте, где нашёл, и больше никогда в жизни не хвастался.
Сказка о бородатой невесте
Солнце встаёт рано, но Ярты-гулок вставал ещё раньше. Он выбегал из кибитки и каждое утро слушал, как на соседнем дворе, за дувалом, дочь соседа, красавица Бахты-Гюль, распевает песни.
Это были весёлые песни, потому что Бахты-Гюль была счастлива, как цветок, а само имя Бахты-Гюль по-туркменски значит «цветок счастья».
– Аю! Бахты-Гюль! – окликал девушку Ярты-гулок и, как проворный кузнечик, в три прыжка вскакивал надувал. – Здравствуй, Гюль! А вот и я! Солнце взошло!
И красавица Гюль отвечала:
– Здравствуй!
Она сажала малыша к себе на колени и играла с ним. Она дарила ему маленькие подарки – то ягодку кишмиша, то ядрышко калёного ореха или кусочек тягучей халвы. Вместе с ним она пела ляле – свои девичьи песни:
Ярты сидел на зелёном листе винограда и покачивался, как в люльке.
Он тоже затягивал свою любимую песенку.
Он пел, как жаворонок, запрокинув голову и раздув шейку:
Так каждый день они вместе встречали утро.
Но в это утро, выбежав из кибитки, Ярты-гулок не услышал весёлой песни.
Тогда он стал звать свою подругу:
– Аю! Бахты-Гюль! Где ты?
Он прислушался, но в ответ вместо песни услышал плач.
Мальчик испугался. С ветки на ветку, с листка на листок он быстро вскарабкался на дувал и заглянул в соседний двор. У него даже сердце остановилось от жалости: посреди двора, на старой кошме, сидела красавица Бахты-Гюль и, закрыв руками лицо, причитала:
– Пропади, моя красота! Охрипни, мой звонкий голос! Пусть я стану безобразной и неуклюжей, как старая черепаха!
– Не плачь, Гюль! Красота твоя веселит сердце и украшает землю. Зачем ты её проклинаешь? – принялся утешать свою подругу Ярты.
Но красавица заплакала ещё громче:
– Беда пришла в наш дом! И всему виной мои песни и моя несчастная красота! Старый купец Мухаммед – такой старый, что не может уже ходить без палки, – услыхал мой голос. Он пришёл в наш дом и увидел меня. Он вспомнил, что мой отец должен ему два мешка рису, и требует, чтобы отец отдал ему меня вместо долга. Он хочет, чтобы я пела только для него, чтобы я подавала ему жирный плов и сладкие вина. Он хочет, чтобы я стала его женою. Но я не хочу петь песен в неволе, не хочу быть стариковой рабыней! Пусть лучше охрипнет мой голос, а красота моя исчезнет навсегда!
Так плакала прекрасная дочь соседа, и слёзы, крупные, как жемчужины, катились у неё по лицу и падали на её бедное платье.
– Гюль, не плачь! Гюль, перестань! – умолял свою подружку Ярты. – А то я сам зареву, как наш старый ишак. Ты же знаешь, что я никому не дам тебя в обиду. Скорее на карагаче вырастут груши и яблоки, чем ты станешь женой старика!
Очень горько было девушке в эту минуту, но она не могла удержаться от улыбки. Она подняла Ярты на ладони и сказала ему:
– Глупенький мой! Мухаммед-ага богат, как мешок с деньгами, и дружит с самим муллой и судьёю-кази. Не спасёт нас твоё доброе сердце – всё будет так, как захочет богач.
Ярты-гулок рассердился:
– Неправда! Не золото бери, ум возьми! Не смотри, что я ростом не выше цыплёнка: смышлёный и смелый всех врагов одолеет!
Красавица только вздохнула в ответ: она не хотела обидеть Ярты-гулока, но разве могла она ему поверить?
Вот как печально встретили Бахты-Гюль и Ярты-гулок это утро. А теперь слушай, что было в полдень.
В полдень послал Мухаммед-ага своих родственниц и служанок за невестой.
Разряженные в золото и шелка, женщины с песнями и музыкой подошли к дому отца Бахты-Гюль и громко постучались в ворота. Девушка спряталась в самый тёмный угол кибитки, но они вошли в дом и вскоре нашли её. Они завернули её в цветистый ковёр, усадили на белого верблюда и с песнями повезли через весь аул к дому старого Мухаммед-аги. Они разбрасывали по дороге медные монеты и мелкое печенье-пешмеш. Ребятишки и бедняки бежали следом, они искали деньги в дорожной пыли и говорили друг другу:
