Волшебные перья Арарахиса - [31]
— Это тоже не дело! — сказал Угадай.
Пузозавр, совсем сбитый с толку, ничего больше не мог придумать. Видимо, его маленький мозг не был приспособлен для долгих размышлений. У него, оказывается, был в запасе другой мозг. Около хвоста. Но мыслям оттуда было долго добираться. Пузозавр грустно умолк.
— Ну, подумай все-таки! — упрашивал Фунтик. Он был самым мягкосердечным из нас и искренне хотел помочь чуду-юду.
После долгого молчания у Пузозавра сработал, наконец, мозг около хвоста, и зверь ответил:
— Я умею насвистывать разные песенки! Какие услышу! Я хорошо их запоминаю!
— Насвистывать? — задумчиво произнес Фунтик. — Песенки? Песенки — это музыка! Я бы тебя, пожалуй, назвал не «Пузозавр», а «Музозавр». Это будет означать «Музыкальный зверь».
— Это мне, пожалуй, подойдет! Музозавр… Музозавр!.. Здорово звучит! — обрадовался Пузозавр. — Ну, я пошел, ребята! Большое вам спасибо за новое имя!
Бывший Пузозавр бодро пошел вперед, насвистывая себе под нос новую, только что придуманную песенку:
Мы глядели вслед удаляющемуся Музозавру, довольные тем, что помогли ему найти хорошее имя.
Впрочем, если бы не мы, он никогда и не узнал бы, что прежнее имя было плохое.
Вдруг одна мысль как молния мелькнула у меня в голове.
— Как же это мы упустили Музозавра! Он ведь идет в ту же сторону, что и мы! — крикнул я.
— Верно! Он мог бы нас довезти! — понял меня Угадай.
— Пип! Будь добр, догони его! — Хандрила.
Пип снова расправил крылышки и из последних сил полетел вдогонку за Музозавром.
Правда, Музозавр был не из скороходов. Он не успел уйти особенно далеко. Пип догнал зверя, что-то прощебетал ему на ухо, и здоровенный ящер повернул в нашу сторону.
Музозавр добродушно улыбнулся и сказал нам:
— Извините! Как это я не догадался предложить вам быть моими попутчиками? Это у меня головной мозг не сработал. А тот, что у хвоста, не успел включиться. То есть он бы включился! Но уже, наверное, у самого моря. Ну, садитесь!
И Музозавр вежливо пододвинул к нам свой хвост.
По хвосту, как по лестнице, мы забрались на спину Музозавра и удобно устроились там.
Вы, наверное, обратили внимание, что я не называю больше Музозавра ни «чудовище», ни «чудо-юдо». Эти названия не очень подходили вежливому доисторическому зверю, каким оказался Музозавр. Он был немного тяжелодум или, вернее, долгодум. Но ведь в этом он был не виноват! Это уж зависело от его устройства!
Ехать на Музозавре было удобно. Нас слегка покачивало. Мы даже немножечко вздремнули. Проснулись мы от резкого толчка.
— Вставайте! Приехали! — сказал Музозавр своим тонким голосом. — Сейчас начинается прибрежный лес. Мне через него придется продираться. Вас может смахнуть на землю ветками. Лучше идите дальше пешком! Для вас найдется подходящая тропинка!
После такой длинной речи Музозавр даже вспотел.
Мы поблагодарили симпатичного зверя за услугу и сползли по его хвосту вниз. Оказывается, Музозавр остановился рядом с ручейком, весело бежавшим по камням прямо к морю.
Какое это блаженство — вволю напиться свежей, чистой, холодной воды! Никогда раньше не думал, что вода такая вкусная!
Где-то далеко от нас Музозавр ломился через чащу. А мы все еще не могли оторваться от источника. Мы пили, и купались, и набирали пресную воду во фляги и бочонок. Ведь нам еще предстоял путь к соленому морю! Надо было на всякий случай запасти пресной воды.
Солнце клонилось к закату. Стало прохладнее. Мы решили заночевать у ручейка, а рано утром двинуться дальше. До моря осталось всего несколько километров.
Наутро мы наконец добрались до моря.
Мы вышли из-за большого камня и нос к носу столкнулись с большущим Осьминогом.
Осьминог лежал на песке у самого берега и занимался разгадыванием головоломки с веревочками в журнале «Пионер».
За неимением веревочек Осьминог завязывал в узелки свои щупальца и развязывал их. Но головоломка никак не решалась.
«Будь я десятиног или хотя бы девятиног, — с досадой бормотало про себя страшилище, — тогда я бы решил эту головоломку! А так ничего не получается! Нет, напишу-ка я в редакцию журнала, чтобы больше не печатали такие дурацкие головоломки!»
Осьминог пощекотал щупальцем брюхо проплывавшей мимо каракатицы, отчего она выпустила темное облачко чернил, обмакнул в эти чернила рыбу-иглу и стал писать ею на белых трусах, забытых кем-то на пляже.
Фунтик в первый раз в жизни увидел пишущего Осьминога. Он с удивлением спросил:
— Ты что тут делаешь?
Осьминог вздрогнул от неожиданности, но быстро успокоился.
— Работаю регулировщиком морского движения! — довольно миролюбиво ответило страшилище. — Рук у меня много. А глаза могут зажигаться по-разному!
Осьминог показал, как он это делает.
Сначала глаза Осьминога зажглись желтым огнем. Затем загорелись зеленым. Потом опять желтым. Наконец засверкали ярким кроваво-красным пламенем.
Фунтик и Пип даже пискнули от испуга.
Хандрила вежливо спросил:
— Вас тут не очень боятся? Вы ведь довольно страшный!
— Да нет, я совсем не страшный! — успокоил Осьминог. И так подмигнул при этом своим кроваво-красным глазом, что у нас душа ушла в пятки.
