Волшебные очки - [11]
— Почему?
— Видно, не по мне науки. Целый час слушал лекцию Ферапонта по ботанике — и ничего не понял. Абсолютно ничего.
Тут будто взорвалось что-то в комнате — так грохнул хохотом Аркадий. Смеялся и Роман. Я обиженно смотрел то на одного, то на другого.
— А как остальные? Поняли? — продолжая смеяться, спросил Роман.
— Я их не спрашивал.
— Напрасно. Хотел бы я увидеть хоть одного, кто бы понимал лекции Ферапонта.
— Так, значит…
— Вот именно, — не дал мне договорить Роман. — Понимает ли он сам, что читает, — вот проклятый вопрос!
— Как же быть? Что же делать?
— Что делать? Решай на лекциях по ботанике задачи по алгебре или приводи в порядок записи по истории. Вот Аркадий, например, уже третий год ходит на его лекции с «Рокамболем» под мышкой.
— А как же! Самое интересное времяпрепровождение— это его лекции, — весело отозвался Аркадий. — Я так зачитывался «Похождениями Рокамболя», что на экзамене по ботанике даже машинально назвал какую-то травку Понсоном дю Террайлем. Ничего, Ферапонт проглотил.
Роман укоризненно посмотрел, будто говоря: «Ври, да знай же меру». Видимо, Аркадию этот взгляд был хорошо знаком: он обиженно засопел и отвернулся.
— А как другие лекции? — спросил Роман.
Я с увлечением принялся рассказывать о своих впечатлениях.
— Даже поп у вас передовой! Ведь православная церковь учит, что вся Библия написана «по внушению бога», а он «Ветхий завет» прямо назвал книгой легенд.
Слушая мои излияния, Аркадий фыркал, Роман же смотрел на меня серьезно и озабоченно. Когда все встали из-за стола, он сказал:
— Пойдем-ка, Дмитрий, погуляем. Свежий воздух — лучшее противоядие при крайних увлечениях. Пойдем поищем Донец.
— А его искать надо? — удивился я.
— Да, искать. В эту пору он здесь пересыхает. В прошлом году Аркадий влюбился в одну гимназистку. Но… ей нравился другой. Аркадий затосковал. И все напевал: «Бросьте-киньте меня в Волгу-матушку, утопите вы в ней грусть-тоску мою». А как его утопишь, если Волга далеко? Вот мы и предложили: «Пойдем к Донцу, там утопим». — «Ладно, говорит, согласен, но я предварительно сам туда схожу, так сказать, обследую». Обследовал-обследовал, вернулся и говорит: «В Донец так в Донец. Пошли: топите». Мы повели его за город, шарили, шарили, но так Донца и не нашли: высох. Хотели в пруду утопить, но он воспротивился, говорит, что кончать жизнь в таком заплесневелом паршивеньком прудике — ниже его достоинства. А осенью, когда Донец опять появился, Аркадий был уже влюблен в билетершу из кинематографа «Одеон».
— Сплошное вранье, — сказал Аркадий. — Не в билетершу, а в жену уездного предводителя дворянства, урожденную графиню Бриль. Она мне даже серебряный с графской короной прибор для свечей подарила.
— Помню, помню. Вот он стоит, — показал Роман на погнутый и позеленевший от старости медный подсвечник.
Мы с Романом отправились за город. Приехал я в Градобельск ночью и с тех пор видел только дома, церкви да деревья. Теперь я впервые увидел, что же его окружает. А окружают его меловые горы. Куда ни посмотришь, всюду они возвышаются побуревшими скучными массивами. И только там, где идет разработка и где стоят вереницы подвод с напудренными лошадьми, глаза слепит чистейшая меловая белизна.
— Хочешь, поднимемся вон туда? — показал Роман на самую высокую горку. — В ясную погоду (а сейчас воздух на диво прозрачный) можно даже Харьков увидеть.
— О, с удовольствием! — воскликнул я. — Харьков! Вот город, в котором я хотел бы побывать. Настоящий город! Каких только чудес там нет!
Роман с любопытством взглянул на меня, но ничего не сказал.
В серой траве вилась кверху узкая тропинка. По мере того как мы поднимались, горизонт делался все шире и шире, и вот уж мы в центре воздушного океана. Внизу по ровным нитям железной дороги бежит-стучит игрушечный поезд, и в окнах его, обращенных к солнцу, вспыхивает алое пламя; справа зубчатой темной массой застыл лес, а впереди, далеко-далеко, в зыбкой солнечной дымке, то возникает, то, как призрак, исчезает дивный город, в котором все его дома, церкви и башни слились в один сказочный дворец.
— Там университет, — сказал я и невольно вздохнул,
— Да, есть там и университет. Но зачем вздыхать по этому поводу? — удивился Роман.
— Да это так у меня получилось, непроизвольно. Видишь ли… — Я не знал, как объяснить. — Видишь ли, университет был для меня чуть ли не с детских лет манящей звездой. Я знал, что никогда в него не попаду… Ну, не по средствам нам это было… Еле-еле удалось кончить городское училище… Но так уж, наверно, создан человек: мечтать о том, что менее всего доступно. В мечтах я видел себя не только в студенческой тужурке, но… не смейся… даже этаким, всеми уважаемым и любимым профессором, на лекции которого не протолпишься… Вероятно, я так бы и остался до старости сельским учителем, если б не приказание… одной девушки. Она велела мне «превзойти все науки» — и вот я в учительском институте. Кончу {если удастся, конечно) — и уже свободнее выберу ту науку, в которой буду совершенствоваться… А вздохнул я так, по инерции. Старая мечта всплыла, такая же зыбкая и далекая, каким видится сейчас этот университетский город.
"…Цирк был круглый, деревянный, большой. Оттого, что на всей площади, кроме него, не было других построек, он казался важным. На стенах, около входа, висели афиши, а на афишах боролись полуголые люди со вздувшимися мускулами, стояли на задних ногах лошади, кувыркался рыжий человек в пестром капоте. Ворота цирка оказались раскрытыми, и Артемка вошел в помещение, где стояли буфетные столики с досками под мрамор. Малиновая бархатная портьера прикрывала вход куда-то дальше. Артемка постоял, прислушался. Никого. Даже окошечко кассы задвинуто.
В книге «Солнечные часы» собраны лучшие произведения, написанные Иваном Дмитриевичем Василенко в годы Великой Отечественной войны. Они о ребятах, маленьких гражданах своей страны, которые в трудное для нее время стремятся принять самое активное участие в делах взрослых, в их борьбе с фашистами.Состав:1. Зеленый сундучок2. План жизни3. Солнечные часы4. Приказ командира5. Полотенце6. Гераськина ошибка7. Сад.
В этой книге издаются все пять повестей, объединенные одним героем — Митей Мимоходенко — и общим названием «Жизнь и приключения Заморыша». Митя был свидетелем и участником интереснейших событий, происходивших на юге России в начале XX века. Столкнувшись с рабочими, с революционным движением, Митя Мимоходенко перестает быть Заморышем: он становится активным борцом за народное счастье, из мальчика «на побегушках» в базарном трактире вырастает в активного революционера.
Вторая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.
Первая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.
Документальная повесть о жизни семьи лесника в дореволюционной России.Издание второеЗа плечами у Григория Федоровича Кругликова, старого рабочего, долгая трудовая жизнь. Немало ему пришлось на своем веку и поработать, и повоевать. В этой книге он рассказывает о дружной и работящей семье лесника, в которой прошло его далекое детство.
Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведения Ивана Дмитриевича Василенко полюбились широким массам юных и взрослых читателей не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами.Прежде чем стать писателем, Иван Дмитриевич переменил много профессий: был половым в чайной для босяков, учителем, счетоводом. После Октябрьской революции Василенко вел большую работу в органах народного образования.В 1934 году Иван Дмитриевич тяжело заболел. Трудно оказаться прикованным к постели человеку, привыкшему всегда находиться в гуще жизни. Но Василенко находит в себе силы остаться полезным людям.
Произведения Ивана Дмитриевича Василенко полюбились широким массам юных и взрослых читателей не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами.Прежде чем стать писателем, Иван Дмитриевич переменил много профессий: был половым в чайной для босяков, учителем, счетоводом. После Октябрьской революции Василенко вел большую работу в органах народного образования.В 1934 году Иван Дмитриевич тяжело заболел. Трудно оказаться прикованным к постели человеку, привыкшему всегда находиться в гуще жизни. Но Василенко находит в себе силы остаться полезным людям.
Произведения Ивана Дмитриевича Василенко полюбились широким массам юных и взрослых читателей не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами.Прежде чем стать писателем, Иван Дмитриевич переменил много профессий: был половым в чайной для босяков, учителем, счетоводом. После Октябрьской революции Василенко вел большую работу в органах народного образования.В 1934 году Иван Дмитриевич тяжело заболел. Трудно оказаться прикованным к постели человеку, привыкшему всегда находиться в гуще жизни. Но Василенко находит в себе силы остаться полезным людям.
Произведения Ивана Дмитриевича Василенко полюбились широким массам юных и взрослых читателей не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами.Прежде чем стать писателем, Иван Дмитриевич переменил много профессий: был половым в чайной для босяков, учителем, счетоводом. После Октябрьской революции Василенко вел большую работу в органах народного образования.В 1934 году Иван Дмитриевич тяжело заболел. Трудно оказаться прикованным к постели человеку, привыкшему всегда находиться в гуще жизни. Но Василенко находит в себе силы остаться полезным людям.