Волшебные крылья - [41]

Однако леди Батлет не сделала никаких попыток поддержать выдумку маркиза, объясняющую ее неожиданный приезд в Вент Роял.

Вместо этого она позволила ему помочь ей сесть в экипаж и, задержав свои пальцы на его руке чуть дольше, чем было необходимо, с внезапной горечью поняла, что это прикосновение нисколько не волнует его.

Маркиз отступил с легким поклоном, лакей закрыл дверцу, и карета тронулась, увозя леди Батлет из его жизни навсегда.

Маркиз поднял руку в прощальном приветствии, но Элоиза с каменным выражением лица продолжала смотреть вперед и даже не оглянулась. Она тоже поняла наконец, что все кончено.

Больше не сдерживая своих чувств, маркиз поднимался по лестнице, и его серые глаза потемнели от гнева.

Если и было на свете то, что он действительно не выносил, так это сцены. Элоиза Батлет невероятно разочаровала его. Он всегда считал, что в ней больше гордости, и вообразить себе не мог, что она способна унизиться до чего-нибудь подобного.

Она могла быть рассержена, возмущена, она могла страдать, но при этом должна была сохранять достоинство.

В прошлом маркизу не раз пришлось переживать подобные сцены, которые ему устраивали отвергнутые им женщины, однако это обычно происходило в Лондоне, где было гораздо меньше риска быть замеченными и дать повод для сплетен, чем в деревне, на виду у всех.

Он мог лишь надеяться, что слова, произнесенные им при отъезде Элоизы о важных сведениях, полученных им от лорда Батлета, будут повторены кучером, когда Элоиза приедет домой, и что в самом Вент Роял это умерит любопытство его собственных слуг.

Однако оставалась еще одна самая важная проблема — Мина!

Трудно было бы себе представить более неблагоприятную ситуацию, и как раз тогда, когда она начала немного доверять ему, не вспоминая об отношениях между ним и ее мачехой. Он не мог простить Элоизе то, что она так безобразно повела себя в присутствии девушки. Это было просто отвратительно. Что теперь будет думать о нем Мина?

Конечно, ему очень бы хотелось свалить всю вину за происшедшее на Элоизу и ее несдержанность, однако маркиз отдавал себе отчет, что в не меньшей степени виноват он сам.

Прежде всего он нарушил свое главное правило и сблизился с женой своего соседа. Единственное, что могло его оправдать, это редкая красота этой женщины, а также то, что она сама сделала все возможное, чтобы соблазнить его.

— Женщина искушала меня, — процитировал он сам себе вслух, криво при этом улыбаясь.

Он прекрасно понимал, что самую трудную задачу по исправлению ущерба, нанесенного их отношениям с Миной появлением Элоизы Батлет, было необходимо решать прямо сейчас.

Маркиз должен был найти Мину и поговорить с ней. Он был уверен, что девушка сейчас не в доме, а скорее всего убежала в парк, к своим птицам и оленям. Поэтому он направился прямо туда.

Прежде всего он наведался на лужайку, где высились голубятни и клетки с птицами, однако здесь Мины не было.

Это его нисколько не удивило. Он подумал, что, если Мина действительно была потрясена всем тем, что услышала от Элоизы Батлет, она должна была бы сейчас убежать от него как можно дальше, в глубь парка.

Маркиз знал одно самое ее любимое место в парке, где девушка пыталась приручить косуль, поэтому с голубиной площадки он направился прямо туда. Он перешел по мосту на другую сторону озера и повернул налево, пробираясь по еле заметной тропинке среди кустарника и высокой поросли молодой липы.

Здесь, за кустарником и деревьями, скрывалась тихая, заросшая цветами и травой поляна. Это был один из самых изолированных, отдаленных участков парка, куда редко кто забредал. Здесь-то Мина и облюбовала себе укромное местечко и часто уходила сюда, желая побыть одна, послушать пение птиц и поговорить с ними, как она одна это умела.

Сюда приходили пугливые косули.

Маркиз старался двигаться очень тихо по густой высокой траве, высматривая девушку. Наконец, как и ожидал, он заметил ее на другом конце поляны.

Она сидела на земле, среди травы, белая юбка ее платья светлым пятном выделялась на темно-зеленом фоне. А рядом, всего в шести футах от нее, стояла косуля.

Животное было совсем небольшим, не выше его пояса, но поражало красотой и грациозным изяществом, неожиданно напомнившим маркизу саму девушку.

Он видел, как Мина не отрываясь смотрит на косулю, и понимал, что в эти мгновения она посылает животному мысли, используя то, что она называла своей «магией», чтобы привлечь его к себе, заставляя подходить к ней все ближе и ближе.

Она использовала колдовство, которое существовало со дня сотворения мира и было, возможно, известно еще тогда, когда первый человек только-только появился на земле.

Маркиз продолжал молча наблюдать за ними. Он не шевелился, но, видимо, одного его присутствия оказалось достаточно, чтобы косуля почувствовала присутствие чужого.

Она повернула свою изящную голову в его сторону и принюхалась, ноздри ее затрепетали, и спустя мгновение животное умчалось прочь быстрее ветра и тут же растворилось среди деревьев, словно существовало всего лишь в его воображении.

Маркиз двинулся вперед, и, хотя Мина даже не повернула головы в его сторону, он знал, что она слышит его шаги и догадывается о том, кто к ней приближается.