Волшебные чары - [30]

— Они получили огромный куш! — воскликнула Гермия.

— Это и было нужно Рошфору де Вилю, — сказал викарий, — но он не был настолько глуп, чтобы приказать наемникам убить маркиза на месте и сразу.

— Убить! — ужаснулась миссис Брук.

— Вместо этого, — продолжал викарий, — они затащили его в эту хижину колдуньи — как ее называют — и бросили на пол!

Он помолчал и затем медленно сказал:

— Они знали, что никто из деревни или из поместья не посмеет заглянуть в хижину старушки Уомбат.

— Я думаю, любой мог сказать им это, — воскликнула его жена.

— Это — намеренное убийство, которое было бы трудно доказать, — сурово сказал викарий, — поскольку, если бы Гермия не оказалась такой мудрой, чтобы сообразить, где мог оказаться маркиз, он легко мог умереть в ту же ночь и уж обязательно умер бы через два или три дня!

У миссис Брук вырвался вскрик ужаса.

— Какой дьявольский замысел! Что же предпримет теперь маркиз?

— Джон уже поговорил с главным констеблем, и они рассматривают возможность предъявления обвинения Рошфору де Вилю. Конечно, трудно будет доказать, что он был замешан в этом деле, поскольку эти три злодея, конечно, исчезли, получив несомненно большую плату за услуги.

— Но если господин де Виль не смог… убить маркиза… в этот раз, — сказала Гермия, — он обязательно… попытается сделать это снова?

— Это возможно, — согласился ее отец. — Но мы должны заботиться о том, чтобы поставить маркиза на ноги. У него могучее здоровье, и я не думаю, что это займет много времени.

Услышав от Хиксона, что маркизу не только лучше, но, по словам камердинера, «он соскучился до смерти, мисс», Гермия пошла навестить его.

Утро уже давно наступило, и ее отец и мать ушли по делам, и няня тоже отправилась в деревню за покупками.

Девушка робко постучала в дверь спальни и, не получив ответа, вошла в комнату, Маркиз полулежал в постели, опираясь на несколько подушек.

Хотя с его лба повязка была уже снята, затылок был еще закрыт каким-то компрессом. — Он выглядел более худым и бледным, чем в их последнюю встречу.

Но когда он взглянул на нее, она заметила, что его глаза остались такими же острыми и проницательными, что и раньше, и это, заставило ее смутиться.

— Входите, Гермия! — сказал он. — Я все гадал, когда же вы найдете время посетить меня.

— Конечно, у меня было время, и я хотела сделать это раньше, — ответила Гермия, подходя к кровати, — но вам был необходим покой, вам нельзя было разговаривать.

— Я готов с ума сойти от этого покоя! — раздраженно сказал маркиз. — И я хочу говорить с вами!

— Ну вот, я здесь, — улыбнулась Гермия, садясь на стул, стоявший рядом. — Может быть, вы хотели бы, чтобы я почитала вам?

— Это позже, — ответил маркиз. — В данный же момент я должен прежде всего поблагодарить вас за спасение моей жизни.

Она молчала, и, выждав минуту, он продолжал:

— Ваш отец рассказал мне, как вы среди ночи пошли в лес, который называют Лесом Колдуний, чтобы найти меня там, куда никто другой не посмел бы войти. Почему вы сделали это?

— Это… это трудно объяснить, — отвечала Гермия, — но У меня было ощущение, которое настойчиво говорило мне, что именно там я найду… вас.

— Я очень благодарен вам.

Он говорил довольно сухо, и ей показалось бы, что она вновь слышит циничные нотки в его голосе, если бы он не спросил:

— Хиксон говорит, что вся деревня с ужасом отзывается об этом Лесе Колдуний, как они называют его. Разве вам не было страшно идти туда одной, ночью?

Гермия отрицательно потрясла головой.

— Я полюбила леса с тех пор, когда была ребенком, и не верила историям о том, что миссис Уомбат, которая построила эту маленькую хижину, действительно плясала с Дьяволом.

— И вы подумали, что это — как раз подходящее место для меня! — насмешливо заметил маркиз.

— В то время я не думала о вашем прозвище, — ответила Гермия, — и не боялась до того момента, как должна была открыть дверь!

— И что же вы тогда сделали?

Вся беседа показалась ей слишком серьезной, как будто он допрашивал ее, поэтому она стала отвечать ему с намеренной легковесностью:

— Я вовсе не думала о Дьяволе, но если бы даже и подумала, то произнесла бы корнуоллскую молитву, которой научила меня мама, когда я была еще маленькой девочкой.

Она видела, что маркиз слушает с вниманием, и проговорила ему слова молитвы:

От ведьм, колдунов, чародеев.

от призраков, упырей

и злобной силы нечистой,

от тварей тех,

что ночами

вершат свои козни, от тех кто бродит и

стучит по ночам, -

Господь всеблагой, храни нас!

Когда она закончила, маркиз рассмеялся.

— Это произвело бы действие, но поскольку вы не стали произносить эту молитву, я полагаю, что вы молились о том, чтобы с вами ничего не случилось и вы не устрашились бы оттого, что увидите внутри?

— На самом же деле, — сказала Гермия, — когда я наконец сняла засов с двери и протянула руку, чтобы открыть ее, я внезапно почувствовала страх оттого, что могу увидеть.

Она вздрогнула от воспоминаний о том страхе, который ощутила тогда.

— Это было ужасное чувство, но тут я услышала крик совы в деревьях и поняла, что мне нечего бояться, поскольку лесные животные не находились бы поблизости, если бы там было нечто зловещее.