Волшебное стекло - [52]

Лили получила очередное письмо из Хогвартса, и мистер Эванс собрался за покупками. Пригласили и Петунью, но она отказалась, отговорившись плохим самочувствием. И дело было не только в том, что ей не хотелось трястись на поезде.

Она привыкла ходить по Диагон-Аллее, раскланиваясь со знакомыми. Заходить в магазинчики, где ее узнавали. Вновь появляться в этом мирке в качестве магглы ей категорически не хотелось. Да и боялась она, что ляпнет что-нибудь по привычке. К тому же у нее были деньги, сложно будет удержаться от трат.

Больше всего Петунья сожалела, что не может в открытую помогать родителям. Она иногда подбрасывала мелкие суммы отцу или матери. Втихаря брала вещи, требующие починки в свой домик, чтобы привести их в порядок магией. Незаметно подсыпала в открытые пакеты и банки чай, сахар, муку и крупы. Но ведь этого было так мало! Мистер Принц сварил для ее отца хорошее укрепляющее зелье, и мистер Эванс чувствовал себя намного лучше. А ведь были и крупные траты. Да она банально могла собрать сестру в Хогвартс. Но именно сестре и нельзя было рассказывать про то, что она ведьма. Это было обидно. Ничего, когда-нибудь обязательно она всем все расскажет. И подарит родителям что-нибудь замечательное и волшебное.

Свою разбитую вазочку она давным-давно перенесла в свой домик и починила простым Репаро. И из принципа поставила на донышко клеймо. Работа Анабелл Шервуд, а не чья-нибудь.

Петунья еще несколько раз тренировалась с Северусом. Ей показали заклинания Ступефай и Петрификус Тоталус. Очень неприятные штуки. А ведь были и другие. Но щит она теперь выставляла автоматически. Хотя он и не был панацеей, ведь нападающих могло быть и несколько.

Мистер Принц пригласил ее в гости первого сентября. Сказал, что они с дочерью будут рады ее видеть. И она решилась задать несколько вопросов.

— Дамблдор? — переспросил Принц, когда они наслаждались уходящим теплом погожего денька на террасе. — А почему вы спрашиваете? Вы с ним встречались?

— Да, — Петунья с удовольствием отпила глоток прекрасно заваренного чая, — и оба раза это было очень странно. Он приходил в магазин. Мне кажется, что он пытается меня напугать. Все время говорит что-то о темной магии, о том, что мои изделия могут использовать во зло. Я не понимаю, чего он хочет.

— Этого не понимает никто, — ответил мистер Принц, который в отличие от дам пил огневиски. — Дамблдор много говорит. Одни не принимают его болтовню всерьез. Другие считают, что он выжил из ума. На словах он печется о некоем общем благе. Но я не знаю ни одного человека, которому он бы помог. С ним неприятно разговаривать, если честно. Знаете, я никогда не считал себя идеальным человеком, но я варю зелья для Мунго и помог очень многим людям. А пообщавшись с Дамблдором, начинаю себя чувствовать каким-то… нет, не негодяем, но равнодушным обывателем, что ли. Как будто я должен не заниматься достаточно нужным делом, а все бросать и куда-то бежать, кого-то спасать. Кого спасать? Кому плохо, тот сам просит о помощи.

— А чем он занимался до того, как стал директором Хогвартса? — спросила Петунья.

— А вот это самое странное, — мистер Принц вздохнул. — Считается, что после окончания Хогвартса он путешествовал, даже умудрился поработать с самим Фламелем. Но потом вдруг вернулся в Хогвартс и стал преподавать трансфигурацию. А это очень странная наука. Она ничего не создает. Просто изменяет форму, позволяя обманывать, казаться, а не быть. Нет, практическое применение у нее есть. Если вам срочно нужна какая-то вещь, а ее нет под рукой — трансфигурация вам пригодится. Но я практик, это меня никогда не привлекало. Вы знаете, что Фламель создал Философский камень? Субстанцию, способную превращать любой металл в золото и создавать эликсир вечной молодости? Прикоснуться к такому таинству и пойти учить детишек превращать спички в иголки? По меньшей мере нелепо. Потом он победил Гриндевальда, хотя это тоже весьма мутная история. Теперь директорствует в Хогвартсе и ратует за «всеобщее благо». Не знаю. Ходят слухи, что это с его подачи принимаются самые дурные законы, сводящие магию к набору фокусов.

— Но ведь по сути трансфигурация — темная магия? — вспомнила Петунья.

— Именно. Насильственное изменение живого. Иллюзия. Я могу сказать только одно: держитесь подальше от Дамблдора.

— Он очень плохой человек, — вдруг сказала миссис Снейп.

Петунья вопросительно взглянула на нее. Миссис Снейп молчала некоторое время, словно подбирая слова.

— Он очень много говорит о том, что любой может найти помощь в Хогвартсе, — наконец сказала она, — что каждый достоин второго шанса. Но в результате никакой помощи не будет. Человек окажется опутанным множеством обязательств, а потом поймет, что для него по сути ничего не сделали. Он вполне мог добиться всего этого сам. Но уже поздно. Дамблдор очень любит тех, кто попал в беду. И… мне кажется, что он может и подтолкнуть кого-нибудь в яму, чтобы получить возможность «помочь». Вам очень повезло, что вы не попали в Хогвартс. Нужно быть неприметной серой мышью, чтобы спокойно закончить эту школу. Я вспомнила об этом слишком поздно. Хотя у меня и выбора не было. Северус должен был учиться, а у меня не было денег.