Волшебники. Книга 1 - [23]

Квентин посмотрел как его напарник по занятию — Сурендра — обработал руки белой пудрой (это была мука напополам с берёзовой золой), выписал в воздухе невидимые знаки свежевыструганной ивовой палочкой и мягко поднёс её к шарику (он назвал его Ракшас!), рассекая тот на две равные половинки с одного раза, с первой попытки. Когда Квентин поднёс ивовую палочку к своему шарику (парень назвал его Мартин), он лопнул с тихим хлопком — как перегоревшая лампочка — разбрасывая при этом вокруг себя осколки и пыль. Квентин выронил палочку и инстинктивно отвернулся, защищая глаза. Все остальные обернулись, чтобы посмотреть, что произошло. Атмосфера в классе по ПМ не была особенно дружелюбной.

Настроение у молодого человека было отвратительное, когда профессор Марч попросил его задержаться после занятий. Пока Марч разговаривал в холле, Квентин сидел на столе, болтая ногами, и думал. Его успокаивало, что Элис тоже попросили задержаться. Она сидела перед окном и мечтательно смотрела на неповоротливого Хадсона. Её шарик кружил вокруг головы как маленький ленивый спутник, иногда стукаясь о стекло, когда она прижималась к окну слишком близко. «Почему магия удавалась ей так легко?», задумался Квентин. «Или было ли это так просто, как казалось на первый взгляд?». Колдуотер не мог поверить, что она прилагала те же неимоверные усилия, что и он. Пенни тоже был здесь, как всегда бледный, напряжённый и круглолицый. Он был одет в униформу Брейкбиллс, но ему разрешили оставить его ирокез.

Профессор Марч вернулся вместе с профессором Ван дер Вег. Она не стала ходить вокруг да около.

— Мы попросили вас троих остаться после занятий, поскольку решили перевести вас на второй курс в следующем семестре. Вам придётся взять на себя дополнительную нагрузку и готовиться самостоятельно, если хотите сдать экзамены в декабре, а затем подтянуться до уровня второго курса, но, я думаю, вы справитесь. Я же права?

Она ободряюще взглянула на ребят. На самом деле это был не вопрос, она просто сообщила, что их ждёт. Квентин, Пенни и Элис беспокойно встретились взглядами и опять отвернулись. По опыту Квентин уже знал, что не стоит удивляться, когда его интеллектуальные способности переоценивают, а этот благосклонный по отношению к нему жест определённо затмил кошмар с распылённым шаром. Но Пенни с Элис отнеслись к этой идее довольно серьёзно. Привилегия проскочить год обучения в Брейкбиллс звучала как море работы, а он, в любом случае, не был уверен, что хотел этого.

— А почему? — спросил Пенни. — Почему вы хотите продвинуть нас вперёд? И вы собираетесь перевести кого-нибудь на первый курс, чтобы было место для нас?

В чем-то он был прав. Согласно негласному правилу Брейкбиллс, в каждом классе было ровно по двадцать студентов, не больше и не меньше.

— Разные студенты учатся с разной скоростью, Пенни, мы всего лишь хотим, чтобы все находились там, где им больше подходит. — Ответила она.

Дальнейших вопросов не возникло. Некоторое время спустя профессор Ван дер Вег приняла молчание за знак согласия.

— Раз так, — сказала она, — то я желаю вам всем удачи.

Эти слова бросили Квентина в новую и более мрачную часть его жизни в Брейкбиллс как раз тогда, когда он только-только начал приспосабливается и привыкать к старой. До этого он так старался притворяться таким же, как все остальные. Он блуждал по кампусу и убивал время с другими первогодками в гостиной первого курса. В ней была старенькая, но уютная комната с камином, комплектом поломанных диванов и кресел, и постыдно нелепые «образовательные» настольные игры. На самом деле, это были просто волшебные версии викторин типа «Счастливый случай», перекошенные и заляпанные, с недостающими важными частями поля, карточками с вопросами и фишками. Была даже старая контрабандная консоль для игр в шкафу и ещё более старый телевизор. Он покрывался помехами и выключался каждый раз, когда кто-либо пользовался магией в радиусе двухсот яр, что происходило практически постоянно.

Но это было раньше. Теперь все свободное время Квентин проводил за учёбой. Несмотря на то, что Элиот прилагал огромные усилия, объясняя парню, во что он ввязался, до этого Квентин всё равно представлял себе изучение магии весёлым путешествием сквозь секретный сад, где он радостно сорвёт тяжёлый фрукт с низких и удобных ветвей древа знаний. Теперь вместо этого Квентин каждый день после практических занятий шёл прямо в библиотеку, чтобы быстро закончить его обычную домашнюю работу, а затем, уже после обеда, вернуться сюда, на занятия с ожидавшим его наставником.

Его наставником была профессор Сандерленд, привлекательная молодая девушка, которая на экзамене попросила его рисовать карты. Она совсем не выглядела волшебницей: она была блондинкой, с ямочками и отвлекающими соблазнительными формами. В основном, профессор Сандерленд преподавала продвинутую магию на четвёртом и пятом курсе, и ей не хватало терпения для работы с новичками. Она без устали обучала Квентина жестам и заклинаниям, графикам и таблицам. Когда у него получалось сделать все идеально, это было только начало, и она просила его ещё раз совершить этюды Поппера номер семь и номер тринадцать, медленно, вперёд и назад, просто чтобы избавиться от сомнений. Её руки совершали движения, глядя на которые, Квентин даже не мог представить себе, что сможет сделать нечто подобное. Было бы удивительно, не влюбись парень по уши в профессора Сандерленд.