Волшебники из Капроны - [61]

— Твое заклинание подействовало, — ухмыльнулся Марко.

Глава четырнадцатая

Герцог встал; теплый карман, принявший в себя Тонино, заколыхался и закачался.

— Конечно, я выкурил сигару, — сказал герцог обиженным тоном. — Кто угодно схватится за сигару, если узнает, что объявил войну, зная, что он ее не объявлял, и зная, что непременно будет разбит.

Его голос доходил до Тонино скорее изнутри — через тело герцога, — нежели снаружи.

— Я же сказала вам: курение вредно для вашего здоровья, — начала было герцогиня. — Куда это вы собрались?

— Я? — замялся герцог. Карманы заколыхались, и опять заколыхались: герцог поднимался по ступеням, ведущим к двери. — Куда-куда? На кухню. Я проголодался.

— Так приказали бы принести еду сюда, — сказала герцогиня, однако недовольной она не звучала.

Тонино знал — она догадывается, что они с Анджеликой все время находились в кабинете, и ей нужно удалить из него герцога, пока она их не отыщет.

Он слышал, как хлопнула дверь. Карман ритмично закачался в такт герцогским шагам. Тонино это не слишком беспокоило: он уже освоился. Карман был просторным. В нем хватало места для Тонино, и для герцогской зажигалки, и для носового платка, и для еще одной сигары, и шнурка, и денег, и нескольких игральных костей. Тонино устроился поуютнее, использовав в качестве подушки носовой платок; оставалось пожелать, чтобы герцог перестал без конца поглаживать карман с целью убедиться, что он, Тонино, там сидит.

— Ну, как вы там? В порядке? — пробасил он наконец. — Никого нет. Можете высунуть головы. Я подумал про кухню, потому что, полагаю, вы ведь не завтракали.

— Спасибо.

Голос Анджелики прозвучал очень тихо. Тонино постарался встать на ноги и высунуть голову из-под клапана кармана. Анджелики он не увидел — мешал обширный живот герцога, — но услышал, как она сказала:

— У вас в кармане настоящий склад. Не знаете, что это налипло на мою ступню?

— Хм... налипло? Леденец, наверное, — ответил герцог. — Буду рад, если ты его съешь. Сделай одолжение.

— Спасибо, — неуверенно сказала Анджелика.

— Послушайте, — подал голос Тонино. — Почему герцогиня не учуяла, что мы у вас в карманах? Раньше она нас слышала.

Герцог пустил такой громкий смех, что его раскаты сотрясли Тонино. Золоченые стены, которые он видел из кармана, поползли вверх, вверх, вверх. Герцог спускался по лестнице.

— А сигары на что? — смеялся он. — Почему, как ты думаешь, я их курю? Она через них ничего не чувствует, и это ей нож острый. Попыталась раз-другой навести на меня чары, чтобы я бросил курить, но я приходил в такой раж, что ей пришлось свои чары снять.

— Простите, сэр, — послышался с другого бока голос Анджелики. — Никто не заметит, что вы на лестнице сами с собой разговариваете?

Герцог снова рассмеялся:

— Ни одна душа! Я все время сам с собой разговариваю. И смеюсь, если есть чему. Они все считают, что я — того, чокнутый. Ладно, не до этого. Вы оба подумали, как вам отсюда выбраться? Надежнее всего было бы вызвать сюда ваши семьи. Тогда я мог бы передать им вас тайком из рук в руки, а она осталась бы с носом.

— А вы не можете за ними послать? — спросил Тонино. — Скажем, они нужны, чтобы помочь в войне.

— Она сразу сообразит, что дело нечисто, — возразил герцог. — Скажет, что все ваши военные заклинания никуда не годятся. Придумай такое, что не связано с войной.

— Театральные эффекты для следующей пантомимы, — предложил Тонино, хотя возлагал на это мало надежд. Он понимал, что даже герцог вряд ли мог позволить себе заняться театром, когда Капрона захвачена врагами.

— Я знаю, — заявила Анджелика. — Я сотворю заклинание.

— Нет! — крикнул Паоло. — От твоего заклинания невесть что может приключиться!

— И пусть, — сказала Анджелика. — Зато мои будут знать, что это я, и в два счета будут здесь.

— А если из-за твоих чар герцог станет зеленым? — возмутился Тонино.

— Ничего не буду иметь против, — примиряюще вставил герцог.

Он спустился до конца лестницы и, ступая размашистыми, энергичными шагами, направился через залы и коридоры дворца. Анджелика и Тонино, держась за края карманов, продолжали, разделенные его животом, выкрикивать свои доводы.

— Но ты можешь помочь мне, — кипятилась Анджелика, — и твоя часть прозвучит верно. Предположим, мы споем призывное заклинание, и все крысы и мыши Капроны прибегут во дворец. Если мы вместе его споем, что-нибудь да получится.

— Да, только что? — отозвался Тонино.

— Мы посвятим наше заклинание Бенвенуто, — прокричала Анджелика в надежде угодить Тонино.

Но у Тонино, который считал, что Бенвенуто лежит мертвый где-то на крыше дворца, это лишь вызвало сильнейшее сопротивление. Он крикнул, что ни за что не станет участвовать в подобном надругательстве.

— Да ты же просто не умеешь творить призывные заклинания! Так, что ли? — прокричала Анджелика. — Даже мой новорожденный братик...

Они кричали так громко, что герцогу пришлось дважды шикнуть на них. И военный, спешивший к герцогу, вопросительно на него уставился.

— Нечего глазеть на меня, майор! — гаркнул на него герцог. — Если я сказал «тш-шш», значит, имел в виду «тш-шш». У вас сапоги скрипят. Ну, что там?